31 мая - 2 июня исполнилось 220 лет со дня парижского восстания 1793 года, приведшего к власти во Франции якобинцев, самую революционную партию. Жирондисты - более умеренные революционеры - были свергнуты. Те, кто изучал историю ещё в советских школах или вузах, вероятно, помнят, что именно это восстание тогда называли подъёмом Французской революции на её высшую ступень.

Спустя несколько месяцев бывшие вожди жирондистов были осуждены и казнены по обвинению в заговоре, а бывшего мэра Парижа Петиона, укрывавшегося от ареста в лесу, растерзали волки. Один из жирондистов перед тем, как взойти на гильотину, сказал: "До чего же досадно умирать! Так хотелось бы досмотреть продолжение". Другой обронил знаменитую фразу: "Революция подобна Сатурну - она пожирает собственных детей".

Спустя столетие с небольшим эта история - в основных своих чертах - повторилась в России. Меньшевики с самого момента раскола с большевиками в 1903 году обвиняли их в якобинстве. Владимир Ульянов это бранное определение принимал с гордостью: "Они обвиняют нас в якобинстве... и прочих страшных вещах. Идиоты, жирондисты, они не могут даже понять, что таким обвинением делают нам комплименты". "Революционный социал-демократ должен быть и не может не быть якобинцем, - замечал Владимир Ильич и пояснял: - Что такое якобинизм, всем революционным социал-демократам давно известно. Возьмите историю французской революции, увидите, что такое якобинизм. Это борьба за цель, не боящаяся никаких решительных плебейских мер, борьба не в белых перчатках, борьба без нежностей, не боящаяся прибегать к гильотине".

Что такое вообще жирондизм? Это попытка найти примирение между двумя борющимися классами - отжившим, уходящим, и идущим ему на смену. В эпоху революции это нечто вроде сидения на двух стульях, или, скорее, стояния на двух лошадях, которые мчатся во весь опор - причём в противоложных направлениях.

В наше время как типичный жирондист вёл себя, например, вождь КПРФ Геннадий Зюганов, который, как Моисей, все 90-е годы водил за собой стотысячные и иногда даже миллионные толпы под лозунгами типа "Банду Ельцина под суд!", - но, в отличие от Моисея, не привёл их никуда, вернее, привёл в никуда - толпы постепенно рассеялись и вымерли во время 20-летнего хождения по пустыне. А в 1996 году, когда жирондист Геннадий Андреевич, вопреки собственным усилиям, вдруг победил на выборах, он так испугался собственной победы, что, не дожидаясь официальных итогов, помчался поздравлять проигравшего соперника (видимо, уже представил себе бригаду киллеров, едущую по его адресу).

Жирондистами являются нынешние вожди "белоленточной" оппозиции, которые тоже взялись водить вышедший на улицы народ по Болоту. Ну, и приведут... туда же, куда Зюганов привёл миллионные толпы 90-х, шедшие под красными флагами, а Иван Сусанин - поляков.

Но, возвращаясь к сравнению французских и русских жирондистов. Отличие отечественной истории состояло в том, что за всё время революции и гражданской войны красными не был казнён ни один "жирондист", то есть меньшевик. Хотя они участвовали и в вооружённой борьбе против Красной армии, и в белогвардейских правительствах. И благодаря этому все русские жирондисты имели возможность "досмотреть продолжение". Но зато на опыте России и мы можем "досмотреть продолжение" истории жирондистов.

Были, конечно, и такие жирондисты, которые оставались в оппозиции до конца своей жизни - в эмиграции или в ссылках, тюрьмах. Были вовсе отошедшие от политики, судьба которых оказалась вполне благополучна. Но были и иные...

Вот характерный документ эпохи - дневник одного из видных деятелей русского жирондизма - меньшевика Давида Заславского. Он в 1917 году громогласно обвинял Ульянова и других вождей большевиков в государственной измене, сговоре с германским генштабом, требовал их ареста. Ульянов в ответ называл Заславского "грязным господином... негодяем... наёмным пером... героем похода на большевиков" и попросту "собакой". В 1918 году Заславскому даже пришлось посидеть в советской тюрьме. Выйдя на свободу, он так подытоживал в газете свои чувства, обращаясь к Ленину и его соратникам: "Несколько лет тому назад французское буржуазное правительство посадило в тюрьму известного публициста Эрве. Затем оно амнистировало его.

- Вы ждёте от меня благодарности? - писал Эрве на другой день. - Вот она: merd!

Он написал это слово огромными толстыми буквами на первой странице".

А 9 сентября 1918 года, согласно его дневнику, Давид Иосифович зашёл в Петрограде на митинг в поддержку красного террора, где выступал Зиновьев, послушал минутку и вышел оттуда чуть ли не в слезах, так ему жалко стало расстрелянных. "Я не могу отдать правоту свою и личность свою, и с расстрелом 512 никогда не примирюсь", - гордо заметил он в дневнике.

Однако под влиянием того же расстрела 512-ти у Заславского настало некоторое временное просветление, и он записал в дневник:

"Я знаю, что могли бы возразить мне. Да, убить пятьсот беззащитных человек - жестоко. Ну, а убить два миллиона человек, искалечить ещё миллион, отравить ядовитыми газами - это не жестоко? Да, но там война! - Ну так что ж, что война? Простому деревенскому парню никакого дела не было ни до Европы, ни до России. Жил он своим мирным трудом. Никому не причиняя зла. Его взяли и послали - не в тюрьму, которая показалась бы раем, - а на бойню, на убой, и убили его не за индивидуальную вину, и не убеждения его, а за то, что он русский. И вот ты, публицист и политический деятель, это понимал, морально вмещал и о личности этого невинноубиваемого не думал... Вот почему в душе моей ужас и смятение, и нет слов и права для осуждения. Не то что власть права или не так уж виновна, а то, что все мы виновны, все современное общество, и кровавыми всходами подымается теперь злой сев войны. Любой инвалид, молодой калека, слыша наши стоны, может сказать с укором и озлоблением: а меня ты пожалел? С такими мыслями, как у меня, надо подальше уйти от политики. Надо идти в монастырь".

Но в монастырь Заславский не ушёл, а вместо этого отправился в белогвардейский Киев, где при Деникине печатал антибольшевистские статьи в местной прессе. Когда в Киев вернулась Красная армия, Заславский выступил с покаянным письмом, в котором заявил, что ошибался в оценке большевизма, а отныне отказывается от политической деятельности и всецело посвятит себя только одной культурной работе. Впрочем, "культурная работа" оказалась сродни тому пострижению в монастырь... В 1934 году Заславский вступил в правящую партию и вплоть до 60-х годов считался её "первым пером" - ведущим журналистом и сатириком страны. Журналист Отто Лацис вспоминал: "По свидетельству старых правдистов, в 20-е годы коммунисты "Правды" трижды отказывали Заславскому в приёме в партию. Он был принят, когда принёс рекомендацию Сталина".

Неожиданный поворот? Как сказать. Повторим: меньшевики были жирондистами русской революции. Многие французские жирондисты стали позднее ярыми бонапартистами. Ведь бонапартизм - это тот самый компромисс между прошлым и будущим, традицией и революцией, который отстаивали жирондисты. Поэтому для жирондиста вполне естественно становиться бонапартистом, весь его ужас и содрогание перед казнями как-то рассасываются и испаряются, когда казни обращаются "куда надо" - то есть против революционеров. Этот тип людей мы знаем и по художественной литературе - к примеру, у Александра Дюма в "Графе Монте-Кристо" описан такой типаж - "бывший жирондист и сенатор Наполеона, председатель бонапартистского клуба" Нуартье де Вильфор.

В СССР этот тип людей был представлен отнюдь не только одним Заславским. Был ещё, например, Мартынов, давний оппонент Ульянова, правейший из меньшевиков. Л. Троцкий писал о нём в 1929 году: "Мартынов был в течение 20 лет (1903-1923) главным теоретиком меньшевизма. В большевистскую партию он вступил, когда заболел Ленин и началась кампания против троцкизма. Октябрьскую революцию до НЭПа Мартынов обвинил в 1923 году в троцкизме. Сейчас это главный теоретик Коминтерна. Он остался тем, чем был".

А ещё был генеральный прокурор СССР и гособвинитель на всех открытых "большевистских процессах" 1936-1938 годов Андрей Вышинский, тоже до 1920 года меньшевик, протестовавший против "красного террора". Были активные меньшевики или даже деятели белогвардейских правительств - Майский, Трояновский, Сурица, - позднее цвет сталинской дипломатии.

Так не странно ли, что Вышинский и Заславский, писавшие возмущённые протесты против красного террора, потом возглавили террор против красных - один в печати, другой в зале суда? Ничуть не странно. Они бы возглавили его ещё в 1917 году, да тогда, как говорится, "бодливой корове бог рог не дал". Из статей Заславского в 1917 году (в газете "День"): "Если бы Ленин, Зиновьев и Троцкий хотели, они могли бы объявить себя временным правительством... Но Зиновьев и Троцкий - трусы. Они не хотят взять власть и не возьмут её... Троцкий и Каменев не станут во главе современной пугачёвщины, и она перешагнет через них... События июльских дней и то, что их подготовило, это бесконечно спутанный и кровавый клубок, где легкомыслие и неразборчивость сплелись с прямой изменой, предательством и шпионажем. Во всём этом надо разобраться... И я не испытывал бы угрызений совести, стоя вместе со всей революционной Россией у запертых двойным замком дверей камеры Троцкого".

А это из статей Заславского в 1936 году (уже, увы, в газете "Правда"): "Троцкий, Зиновьев, Каменев - бандиты и уголовные преступники. Это установлено судебным процессом, который сорвал с них последнюю маску... В дореволюционных тюрьмах бывал "сучий куток". Там сидели самые поганые, наиболее развращенные уголовные элементы, предатели в своей же уголовной среде, грязнейшие убийцы. Скамья подсудимых на деле Зиновьева-Каменева-Смирнова была таким сучьим кутком... Поставленные рядом у края могилы, они толкали в неё друг друга. Они сгнили заживо до конца, суду оставалось убрать эту живую человеческую падаль из советского общества".

А в судебном заседании смерти для Зиновьева и Каменева требовал прокурор СССР Андрей Вышинский. Из статьи троцкистского "Бюллетеня оппозиции" за 1936 год: "Бывший меньшевик, враг большевизма и Октября, требующий голов вождей большевизма и Октябрьской революции. Это ли не символ!.. Вышинский-то уж наверно хорошо себя чувствовал в качестве термидорианского мстителя большевизму... А кто сегодня пишет в "Правде" статьи с травлей Троцкого, как агента Гестапо? Тот самый Заславский. Это ли опять-таки не символ?".

На процессе Радека-Пятакова Вышинский решил даже слегка подразнить подсудимых. "Всем известно, - вдруг заявил он, - что не было и нет более последовательных и более жестоких, озверелых врагов социализма, чем меньшевики и эсеры". В этих словах трудно не угадать насмешки. Ведь подсудимые, конечно, прекрасно помнили прошлое своего обвинителя. Он принадлежал как раз к тем самым "озверелым врагам социализма" в тот момент, когда революция переживала самые трудные дни, и когда они, подсудимые, возглавляли партию большевиков. Помнил об этом, разумеется, и он сам...

Была даже своеобразная "партийная солидарность" между экс-меньшевиками типа Вышинского и Заславского. Писатель Аркадий Ваксберг рассказывал: "Я видел два приговора: по первому человека осудили на 10 лет за то, что в компании приятелей он назвал Заславского "грязной личностью"; по второму 8 лет получил тот, кто показывал сослуживцам статьи Ленина о Заславском. Этот второй приговор был Вышинским опротестован: "за мягкостью", а судья изгнан с работы: "товарищ Заславский олицетворяет собой партийную печать, его дискредитация - это гнусный вражеский выпад против Советской власти"".

Что к этому добавить? В 1917 году русские жирондисты мечтали стоять у запертых дверей тюремной камеры, где сидели бы большевистские вожди. В 1936-1938 годах они оказались именно в этом положении - устами Заславского сулили подсудимым "сучий куток" и называли их "живой человеческой падалью", а устами Вышинского обзывали бывших вождей большевиков "погаными псами", "навозом" и "зловонной кучей человеческих отбросов". О "нежностях", осуждении террора, уходе в монастырь и прочих деликатных материях они говорили только в те дни, когда чувствовали своё бессилие перед наступающей революцией. Что в 1917 году, и в 1936-1938-м - они боролись против революционеров отнюдь не в "белых перчатках" и без малейших "нежностей".

Может быть, тем, кто сейчас считает себя идейными наследниками якобинцев и революционеров, стоит извлечь из этого для себя уроки?