«В дни Французской Революции… восстание народа показало людям, как часто бывает возможным то, что привыкли считать невозможным»

Контр-адмирал А.Т. Мэхен

Средиземноморье

Ветер арабских пустынь дует на площадях европейских столиц. Скоро мы, может быть, будем говорить не только про «арабскую весну», но и про «средиземноморское лето» 2011 года. Массовые беспорядки (а не исключено, и революция) движутся от южного побережья Средиземного моря к Северному. Призрак экономической и социальной катастрофы витает не только в Греции, но и по всей Европе и за ее пределами.

То, что происходит с очевидно неизбежным греческим дефолтом, на первый взгляд, оставляет сюрреалистическое впечатление. МВФ и руководство стран членов ЕС продолжает выделять деньги, понимая, что дефолт уже совсем рядом. На первый взгляд это просто затягивает агонию. Но зачем?

А ответ, между тем, прост. Правительство Греции продолжает брать деньги у государственных и межгосударственных структур и из них продолжает платить по старым долгам частным банкам, главным образом, немецким и французским. Европейские политики по-прежнему заставляют весь мир рассчитываться за чудовищный непрофессионализм частных евробанкиров, навыдававших денег тем, кому их давать согласно базовым постулатам финансовой науки было нельзя.

Дело в том, что общественная функция банков состоит вовсе не в том, чтобы собрать деньги у людей и дать тем, кто первый попросит или попросит самым убедительным тоном (например, бюджету), а на проценты обеспечивать сладкую жизнь своим хозяевам и директорам. Их функция состоит в том, чтобы давать деньги ответственно. Давать тем, кто вернет, а тем, кто не вернет, не давать, проверять заемщиков. И эту социальную роль они провалили начисто, навыдавав кредитов безответственным правительствам, состоявшим из некомпетентных жуликов, которые, профукав деньги, с беззастенчивой и простодушной наглостью объявили себя оппозицией и пересели из министерских кресел в кресла парламентские. Теперь банкиры и финансисты говорят, что новые правительства обязаны им платить за счет обездоленных, чтобы эти проявившие полную несостоятельность представители финансовых кругов могли и дальше вести безбедную, приятную, полную удовольствий жизнь.

При этом по умолчанию принимается спорный тезис, что за долги правительства и минфина – набора самостоятельных юридических лиц – платить должны граждане страны.

Промышленность стран южной и восточной Европы Германия успешно уничтожила в рамках объединения Европы. При этом германская и французская экономики продолжали развиваться. За счет финансовой подпитки и существования де-факто единого эмиссионного центра евро удалось подкрепить позиции хозяев жизни в Греции, Испании, Португалии, даже Италии.

Под либеральным лозунгом уничтожения внутренних преград грекам и прочим испанцам объяснили, что в объединенной Европе им должно быть все равно, где развивается экономика — в Мюнхене или в Патрах, а сильный евро — это хорошо. Португальцы и греки поверили. Их доверие подкреплялись кредитами.

Между тем, сильная валюта хороша только для экономики главного эмиссионного центра, то есть Германии, и в меньшей степени — Франции. Умные скандинавские и британские политики это поняли и в зону евро не вошли. Греки, справедливо считающие себя центром средиземноморской торговли, вошли. Евро для торгового капитала выгоден, а для промышленного — нет.

В результате промышленность Южной Европы удалось уничтожить. Нет, Fiat, Eni или Telefonica существуют благополучно, но огромное большинство предприятий, скажем, точного машиностроения просто исчезло, как и, например, химическая промышленность, верфи или шахты.

Рабочие места в промышленности уничтожались, власти говорили о том, что специализация Южной Европы в Европе объединенной — сфера услуг. Читай, греческий фрезеровщик должен стать официантом и подавать немецким туристам кофе, а его дочь — проституткой для обслуживания матросов средиземноморского флота США.

На самом деле, либерализм продемонстрировал себя полностью: выживает сильнейший. Сильнейшей была промышленность Германии. Нет, капитал не злокознен, не злобен, он просто безразличен ко всему, кроме своих прибылей, но именно это и предполагает поиск более дешевых средств достижения максимизации прибылей. А ими стало уничтожение промышленности Южной Европы.

Германские и французские банки финансировали греческие займы. Теперь в случае дефолта и выхода Греции из зоны евро назад к драхме пострадают прежде всего они. Именно для недопущения таких потерь ЕС, ЕЦБ и МВФ согласились напечатать еще денег и дать их греческому правительству. Денег этих, вернее всего, хватит на первые выплаты банкам. Их убытки, по меньшей мере, отсрочены, а дальше можно будет и поменять что-то. Даже включить печатный станок.

Но Германия и Франция не состоят из одних банкиров. Чувствуя настроения населения, местные политики требуют, чтобы Грецию наравне с ЕС спасали частные банки, ноЕвропейский ЦБ выступил категорически против. На самом деле эти якобы требования совершенно пустые. Так, канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что участие частных банков в реструктуризации греческого долга должно быть добровольным. Было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Структура капитала в Южной Европе отличается от германской. Например, для частных предприятий Греции или Португалии характерно желание избегать продажи акций своих предприятий, сохраняя полный контроль над ними. Предприятия привлекают дополнительный капитал преимущественно в виде займов. Напротив, в Германии или Франции главная прибыль формально получается через управление капиталом, а не получение дивидендов, например, через представление кредитов подконтрольными банками. В современных условиях кредиты становятся гораздо более значимым ресурсом капитала, чем собственные средства компании, принадлежащие акционерам, займы могут быть на порядок больше акционерного капитала. Если, скажем, пассивы компании (ее задолженность) в десять раз больше средств, привлеченных от размещения акций, то при ставке по займам в 10% компания будет ежегодно выплачивать заимодавцам сумму, равную всем средствам акционеров.

Когда речь идет о том, что та или иная крупная компания «принадлежит» или «контролируется» той или иной финансовой группой, то обычно имеется в виду то, что эта компания финансово обслуживается в кредитных учреждениях, принадлежащих этой группе. Там давно поняли, что, оказывается, быть собственником более рискованно и менее выгодно, чем просто обязывать эту компанию кредитоваться в своей хозяйственной деятельности у определенных банковских структур. С одной стороны, это сокращает налогообложение (налоги выплачиваются за счет мелких инвесторов, а не за счет настоящих хозяев), а с другой — минимизирует риски от неудачной хозяйственной деятельности. Если компания понесет убытки, то это будут убытки акционеров, между тем как кредиты заимодавцам (реальным хозяевам, но формально юридически независимым структурам) будут выплачены согласно действующему законодательству, в том числе и за счет мелких инвесторов, вложившихся в капитал компании.

Для получения прибыли через движение капитала, как в Германии или во Франции, а не через собственность над предприятиями, исключительно важна крепкая валюта, какой и стало евро. Для получения прибыли через собственность наличие крепкой валюты менее важно. Если капиталисту принадлежит завод, то инфляция драхмы ему не так угрожает, как финансисту, предоставившему заводу кредит. Самое простое решение бюджетных проблем – инфляция – заблокировано европейскими банкирами.

Когда дела шли хорошо, банки присваивали прибыли, когда дела пошли плохо, они решили переложить свои проблемы на плечи простых людей. Но те вышли на площади: «Мы не будем платить за ваш кризис!». Единственное решение, остающееся у обездоленных – это отказ платить государственные долги частным банкам. Пусть они сами страдают за свой непрофессионализм.

Когда греки, испанцы или французы выходят на площади со словами «Мы не будем платить за ваш кризис», вся мощь контролируемых крупнейшими финансовыми структурами СМИ немедленно обрушивается на них. Дескать, не понимают зажравшиеся шахтеры, пенсионеры, металлурги, бывшие проститутки, подавальщики кофе, инженеры, потерявшие работу на закрывшихся в результате объединения Европы заводах и ставшие портье в отелях для немецких или русских туристов, медсестры, студенты и учительницы начальных классов государственных школ, что за все надо платить. Это «за все надо платить» обычно произносится важным нравоучительным тоном полуобразованного проповедника на содержании у городских ростовщиков.

А ведь еще 10 лет назад у Греции бюджет был профицитным! Стали ли греки за 10 лет жить лучше?

 

Против социального каннибализма

С 25 мая 2011 года на центральной площади Афин Синтагма (и на центральных площадях большинства городов по всей стране), каждый день сначала десятки тысяч, а сейчас уже более сотни тысяч человек демонстрируют против новой волны мер «социального каннибализма», который печально знаменитая «тройка» – ЕС, Европейский центральный банк и МВФ хотят навязать грекам через правительство ПАСОК.

Главный экономист МВФ – того самого, который за два месяца до начала египетской революции восхищался исполнением каирским правительством рецептов МВФ – Оливер Бланшар заявил, что выход из кризиса «это весьма болезненный процесс. Правительство в Афинах должно убедить парламент и народ в том, что альтернативы избранному курсу практически нет».

Впрочем, экономисты МВФ известны своей запредельной неадекватностью и профессиональной некомпетентностью. Так, еще в начале февраля 2011 года МВФ хвалил Ливию за ее «амбициозную программу реформ» и признавал достижения Ливии в части «сильных макроэкономических показателей и прогресса в повышении роли частного сектора». В октябре 2010 года экономисты МВФ распинались в похвалах экономическим реформам и, по их словам, успехам, правительства Мубарака в Египте, где период с начала 1990-х годов был отмечен ростом политического влияния гражданской фракции правящей партии НДП во главе с Гамалем Мубараком, которая в экономике сознательно проводила политику Международного валютного фонда (МВФ).

Соглашения, подписанные с МВФ, и пристрастия Мубарака-младшего привели к значительному сдвигу в направлении приватизации государственных активов, дерегулирования рынков и рыночных реформ при сокращении явного контроля со стороны правительства. Внешняя торговля была либерализована, а импортные тарифы сокращены до очень низкой ставки (в среднем менее чем 7% в 2007 году) – транснациональные корпорации пищали от удовольствия. Валютный контроль был в основном снят, личные и корпоративные ставки подоходного налога сокращены. «Модернизация» налогового законодательства также предусматривала самооценку размера личного подоходного налога. Широкий спектр производственных активов, находившихся в государственной собственности, были приватизированы – более половины банковской системы сейчас находится в частных руках. Частные и иностранные игроки были допущены на страховые рынки, проводилось дерегулирование других финансовых рынков.

Эти изменения сопровождались обычным арсеналом МВФ-ных мер, связанных с «макроэкономической стабильностью». Денежно-кредитная политика в качестве целевого показателя использовала только общий уровень инфляции, игнорируя возможность воздействия монетарными механизмами на экономическую активность и занятость, а также рост цен конкретных товаров (прежде всего, продовольствия).

В части налогово-бюджетной политики попытки сокращения бюджетного дефицита, как правило, основывались на сдерживании роста заработной платы для работников бюджетной сферы, росте цен на топливо, коммунальные и другие услуги и на повышении косвенных налогов, которые ложатся основным бременем на обездоленных.

Между тем, безработица бушевала, в абсолютной бедности живет одна пятая египетского населения. Заметный рост экономического неравенства был связан с падением материального благосостояния значительной части населения, цены на товары первой необходимости продолжали расти, а заработная плата не росла, при этом найти оплачиваемую работу становилось еще труднее.

Чем все кончилось в Бахрейне, Тунисе, Египте и Ливии, мы знаем. Но экономисты МВФ по своей природе неспособны учиться: они продолжают давать свои, мягко говоря, странные советы, и искренне удивляются, когда их советам, данным, несомненно, с доброй волей, народы следовать не хотят. К числу их последних удивительных советов относится «серьезное ужесточение бюджетной политики» – на опыте Египта и Туниса специалисты МВФ учиться не хотят. Или не могут.

Неудивительно, что, несмотря на навязанные МВФ меры, предпринятые в мае 2010 года, Греция так и не смогла предотвратить дефолт. При этом чрезвычайно жестокие сокращения зарплат, пенсий, пособий и рабочих мест значительно ухудшили условия жизни подавляющего большинства населения.

На экономический и финансовый кризис уже наложилась политическая нестабильность. Мятеж против собственного лидера возник в правящей партии ПАСОК, главным образом, со стороны профсоюзников. Премьер Папандреу провел перестановки в кабинете в результате массовых протестов против политики бюджетных сокращений и приватизации в обмен на международные кредиты для обеспечения поддержки правящей партии, которая необходима для выполнения навязанного кредиторами плана восстановления экономики.

От площади Синтагма к Пуэрта дель Соль и обратно

Греческое движение за немедленное введение «прямой демократии» – «движение площадей» было вдохновлено испанским Движением 15 мая (М15) - indignados, за введение реальной демократии немедленно против существующей политической системы. Индигнадос («Движение возмущенных граждан») числом более 100 тысяч человек занимали центральную площадь Пуэрта дель Соль в Мадриде (а также в Барселоне и других крупных городах Испании). Люди выражали свое недовольство действиями политиков по выводу страны из глубокого экономического кризиса, ростом безработицы, снижением уровня жизни.

Важно понимать, что испанские и греческие массовые движения применяли опыт и организационные методы, заимствованные у революционеров площади Тахрир в Каире – центра египетской революции, которая свергла режим президента Мубарака.

После восстания в Афинах в декабре 2008 года немецкие и европейские хозяева жизни убедились в полной неспособности правого правительства Караманлиса («Новая демократия») контролировать сложившуюся чрезвычайную ситуацию. В Греции, где марксистские партии влиятельны, правящие круги, несомненно, читали Ленина (врага надо знать) и начали опасаться, что в Греции складываются все условия для революционной ситуации – верхи не могут управлять по-старому, низы не хотят так жить, а обнищание трудовых масс становится труднопереносимым. В декабре и январе 2008 года в начале первого этапа массовых протестов в Греции на стенах греческой столицы, активно посещаемой англосаксонскими туристами, появились граффити с забавной игрой слов: «Merry Crisis and a Happy New Fear!» («Счастливого кризиса и нового страха!»).

Руководство основных стран Европейского Союза в течение длительного времени хорошо понимало, что Греция является «слабым звеном» в цепи еврозоны. Ее будущее в условиях глобального кризиса – это будущее всего европейского капитализма, в первую очередь немецких и французских банков – хребта ЕС.

Власти ЕС имели подробное представление о реальной безнадежной ситуации с бюджетом Греции в течение многих лет, но никаких мер не принималось. Страна продолжала занимать деньги, а финансовые институты, как частные, так и государственные продолжали ей давать в долг, причем по самым низким ставкам, которые обычно даются самым надежным, низкорисковым заемщикам. Забавно то, что зарегистрированные банки по своим активам (то есть выданным деньгам) должны формировать резервы – определенную долю, как гарантию от неплатежеспособности того или иного заемщика. Для разных типов заемщиков эти доли разные. Так вот, самые высокие резервы для кредитов – частным лицам, то есть именно тем, кто вышел на площади, самые низкие – тем самым продажным правительствам, которые и стали причиной того, что люди вышли на площади. Иными словами, кредиты для простых людей неизмеримо более дорогие, чем для тех, кто не хочет сейчас платить. Создали такую систему сперва госбанки стран ЕС, а затем и Европейский банк. А платить за их ошибки должны, по мнению МВФ, именно простые люди.

Наконец, новое «социалистическое» правительство Папандреу объявило в конце 2008 года о необходимости «творческого учета» последствий правления предыдущего правого правительства Караманлиса, занявшего невероятное количество денег и приведшего к опасности дефолта.

Беспокоясь о возможности нового революционного взрыва в результате греческой финансовой катастрофы, европейские и греческие хозяева жизни решили сформироватьальтернативное правительство из людей, лучше приспособленных для того, чтобы управлять выходом из предстоящего кризиса. К власти призвали «старую гвардию» социалистов, во главе с лидером ПАСОК Папандреу.

В сентябре 2009 года, в канун октябрьских парламентских выборов в Греции, руководители ЕС провели секретные обсуждения с Папандреу проблем бюджетного дефицита и долга страны. Папандреу хорошо представлял реальную ситуацию, хотя во время избирательной кампании, которая привела его к власти, он популистски утверждал, что в стране «есть много денег» для финансирования мероприятий кейнсианского толка для повышения благосостояния народных масс, которые послужат мультипликатором для вывода страны из экономического кризиса.

В мае 2010 года Греции был предоставлен первый пакет помощи в виде займа в размере 110 миллиардов евро. Европейская комиссия, Европейский центральный банк и МВФ направили правительству Папандреу печально известный «Меморандум», содержащий драконовы меры в отношении заработной платы, пенсий, рабочих мест, условий труда.

При этом экономисты МВФ и прочих структур, видимо, не понимали, что исполнение этих мер означало, что экономика будет и дальше сжиматься, порождая сокращение фискальных поступлений, доходов правительства. Но это означало, помимо прочего, дальнейшее уменьшение возможности платить по долгам.

Не случайно меры, изложенные в Меморандуме, назвали социальным каннибализмом. Они несли простым людям нищету и страдания, но не достигали заявленной цели – спасения Греции от государственного банкротства. Во всяком случае, архитекторы этого чудовищного проекта очень хорошо понимали, что глубокий спад производства в экономике, связанной с евро, «внутренние девальвации» приведут к окончательно безвыходному положению.

Можно утверждать, что пакет помощи мая 2010 года был направлен не на то, чтобы избежать греческого дефолта как такового, а на сохранение прибылей европейской банковской системы, в первую очередь, французских и немецких банков, завязших в греческих долговых бумагах. Еще одной целью было создание защиты от заражения «греческим огнём» европейской периферии и всей еврозоны. Однако и этого не получилось.

Когда в ноябре 2010 года Ирландии пришлось срочно просить помощи из-за экономических трудностей, то было уже очевидно из греческого опыта, что предложенные «тройкой» меры не удались. Еврозона вновь вошла в долговой кризис, развернувшийся и в Португалии. Несостоятельность греческих мер стала общепонятной.

Попытки беспрецедентного вмешательства со стороны правительств и центральных банков в условиях глобального финансового кризиса после краха Леман Бразерс, направлявшие триллионы долларов в виде «стимулирующих пакетов», «спасательных пакетов», «количественного смягчения» и т.д., чтобы остановить и обратить вспять разрушение мировой платежной системы, фактически не только провалились, но и превратились в своего рода бумеранги, бьющие по заявленным целям. Мероприятия по переводу обслуживаниячастных долгов на государственные бюджеты породили гигантские дефициты и беспрецедентный кризис суверенного долга в Европе и Америке. Администрация Обамы, в начале его правления ставившая перед собой цель недопущения инфляции, пошла на то, чтобы ради спасения прибылей крупнейшего частного бизнеса запустить маховик обесценения денег.

Греция ведь является микрокосмом того, что происходит с глобальным капитализмом. Накачивание денежной ликвидности не привело к какому-либо устойчивому восстановлению американской и мировой экономики. Напротив, безработица продолжает расти в США и Европе, замедление темпов роста американской экономики не прекращается, а Народный Китай ужесточает борьбу с инфляцией фискально-бюджетными мерами, как бы в насмешку над рекомендациями МВФ.

Массивное вмешательство государства было неэффективно в попытках дать новый импульс экономике в преодолении кризиса перенакопления. Оно просто удобряет спекулятивные пузыри как на Севере, так и особенно в южных странах, где инфляционное давление обострило социальные противоречия, приведшие к взрыву. Социальные революции в Северной Африке и на Ближнем Востоке уже резко изменили геополитику в одном из самых стратегически важных регионов на планете. Теперь революция приходит на северные, европейские берега Средиземного моря.

Угроза новой всемирной финансовой катастрофы

Греция стала отправной точкой нового этапа европейского и мирового кризиса, угрозой новой всемирной финансовой катастрофы. Через год после принятия первого греческого спасительного плана ни одна из фискальных целей Меморандума не была выполнена. Соотношение долга и ВВП выросло с 110% до 160%, экономика, задыхаясь, погрузилась в глубокую рецессию. Объём промышленного производства сократился за прошедший год на 11%, а безработица превышает 16% от числа трудоспособного населения с ростом на 40%. В 2010-м году дефицит греческого бюджета составил 10,5% от доходов.

Греческому правительству пришлось просить о новом спасительном плане, чтобы не допустить неизбежного дефолта. В среднесрочной перспективе, по данным Фитч, около 100 миллиардов евро необходимо получить до конца 2013 года. Ожидается, что половина этой суммы поступит от обширной программы приватизации государственных активов, а половина от ЕС и МВФ.

Усугубляющийся греческий и общеевропейский долговой кризис показал глобальные аспекты проблемы, а также глубокие разногласия, существующие между ЕС и МВФ, между Европейским центральным банком и европейскими политическими лидерами, в частности, в Германии, среди господствующих классов ЕС и в самой греческой буржуазии. Одна страта правящего класса в ЕС и в англосаксонских странах настаивает на дефолте, требуя реструктуризации греческого долга, отказа от евро и возвращения к драхме с целью разорвать порочный круг долга и бюджетного дефицита за счет повышения конкурентоспособности и греческого экспорта – достаточно сомнительная цель в мрачных условиях падения спроса на мировом рынке... Другая часть европейских хозяев жизни во главе с ЕЦБ выступает против любых идей реструктуризации, опасаясь, что она в какой-либо форме дефолта можете перекинуться на другие страны, такие как Португалия и Ирландия, но, прежде всего, на Испанию – четвертую по величине экономику в ЕС - и даже третью экономику Италии, что нанесет тяжелейший удар по хрупкой европейской банковской системе и ключевым странам ЕС – Германии и Франции.

Первый вариант представляет собой самоубийство не только для всего проекта ЕС, но и для самой Германии, которая потеряет свои экспортные преимущества, а второй, что было эмпирически доказано в течение всего периода после кризиса 2008 года, – это просто утопия. Как писала Файненшнл Таймс, новый «план спасения» сопровождается «беспрецедентным вмешательством извне в греческую экономику, в том числе международным участием в сборе налогов и приватизации государственного имущества». Греческий суверенитет при этом становится издевательством, а Греция открыто перейдет в положение протектората при прямом правлении ЕС и МВФ, на условиях гораздо хуже навязываемых «тройкой» до сих пор.

Однако всё это легче сказать, чем сделать: решающим фактором является прямое вмешательство масс в определение их судьбы.

Восстание декабря 2008 года было только прелюдией. До и во время реализации меморандума МВФ-ЕЦБ-Европейской комиссии правительством ПАСОК в 2010-2011 годах боеспособность и политическая вовлеченность масс была продемонстрирована десятками 24-часовых всеобщих забастовок, организованных, кстати, профсоюзами, близкими к ПАСОК. Важно помнить, что забастовщики имели основания рассчитывать на успех забастовок, так как однодневная стачка в 2001 году остановила попытки правительства провести непопулярную пенсионную реформу. При этом профсоюзное движение начало раскалываться, когда профобъединение ПАМЕ, близкое к Коммунистической партии Греции, заняв более радикальную позицию, начало организовывать свои акции протеста. Неудачи забастовок вызвали разочарование среди протестующих.

Анархистское движение оказалось в тупике, так как не могло остановить актов нецеленаправленного насилия, приведших, например, в мае 2010 года к тому, что три банковских клерка задохнулись в дыму во время поджога отделения банка Марфин бутылкой с зажигательной смесью или нападения на популярный рынок в Эксархии. Надо заметить, что анархисты не знали о наличии сотрудников в банке, в любом случае бывших из числа не хозяев жизни, а офисного планктона, не являющегося целью протестующих.

Репрессии против протестующих росли от забастовки к забастовке. Полицейский спецназ 11 мая 2011 года буквально залил центр Афин огромным количеством слезоточивого газа. Десятки манифестантов попали в больницы с серьезными травмами. Одновременно крайне правая группировка «Золотая Заря» под охраной полиции организовала 12 мая нападения на общины иммигрантов и их магазинчики, убив бангладешского рабочего и покалечив многих «цветных» иммигрантов в районе площади Омония в центре Афин.

Таким образом, в первые две недели мая 2011 года казалось, что правительство и крайне правые группировки, охраняемые государством, доминируют на сцене, в то время как большинство людей погрузилось в глубокое социальное отчаяние. Напряжение нарастало.

Вдруг, непредсказуемо, как это было в арабских странах или в Испании, весь политический ландшафт резко изменился в последние недели мая и начале июня, с появлением мощного «движения площадей», по примеру Движения 15 мая в испанских городах. Десятки, а затем сотни тысяч людей, собрались (многие из них впервые в своей жизни принимали участие в уличных протестах) на Синтагме и других центральных площадях основных греческих городов - в Салониках, Патрах, Волосе, Халкисе, Ламим, Превезе, критских городах - по всей стране. Впервые с декабря 2008 года возникло такое массовое движение в национальном масштабе. При этом оно очень сильно отличалось от предыдущих молодежных бунтов.

В декабре 2008 года это было восстание преимущественно молодого поколения, лишенного будущего, безработных или работающих в теневом секторе экономики под постоянном преследованием со стороны. Это был протест тех, кого социальная система в состоянии упадка и кризис толкнули на обочину общественной жизни, восстание обездоленных. Без массовой народной поддержки в условиях растущих социально-экономических трудностей и растущего конфликта с политиками правого правительства, восставшая молодежь не могла продолжать свою борьбу в течение многих недель, не говоря уже о месяцах, по всей Греции, нападая на полицейские участки и банки. Но в мае 2011 года произошел перелом в социальном характере протеста. Протестовать вышли уже не социальные «лузеры», но так называемый «мейнстрим». Большинство из вышедших на улицы принадлежит к среднему классу. Их организация происходит мирно, независимо или даже при открытой враждебности ко всем политическим или профсоюзным организациям. Они используют социальные сети и интернет, чтобы собраться на площадях, следуя примерам Пуэрта-дель-Соль в Мадриде и арабской весны.

Официозные и полуофициозные средства массовой информации, правая оппозиция, ультраконсервативная православная церковь, различные ультраправые группы, даже правительство ПАСОК изначально пытались оседлать это движение, восхваляя его «национальный», «ненасильственный», направленный прежде всего против партий и профсоюзов характер. Так, в первый день выступлений 25 мая, когда бастующие рабочие из национальной электроэнергетической компании, планируемой к приватизации, пришли на Синтагму, «Возмущенные» изгнали их с площади.

Правящие круги и СМИ пытались противопоставить мирные выступления мая 2011 «насильственным декабря 2008 года», точно так же, как пришедшие к власти в России ельцинисты противопоставляли плохой Октябрьской революции хорошую Февральскую, когда все классы – буржуазные и мелкобуржуазные демократы, рабочие и обездоленные – были объединены против старого режима. Но «хороший» май 2011 года оказывается все больше и больше «плохим» в соответствии с буржуазными стандартами. По мере того, как все больше и больше людей начали присоединяться к Возмущенным гражданам, демонстрация на Синтагме становилась круглосуточной, радикализация всего движения становилась все более и более явной. Это выразилось, прежде всего, в самоорганизации людей на площади Синтагма, а также в работе открытой и массовой Генеральной Ассамблеи, которая происходит с 9 вечера до 2 часов ночи с тысячами участников.

Антипрофсоюзные лозунги были сняты, акции солидарности с рабочими на забастовках (например, докеров в приватизируемом порту Пирей) или на рабочих местах (например, Почтового банка) принимаются подавляющим большинством голосов, антииммигрантских ораторов или правых политиканов Возмущенные граждане освистывают и отвергают.

Призыв к неограниченной всеобщей политической стачке с целью свержения правительства и изгнания «тройки» МВФ/ЕЦБ/ЕС принят подавляющим большинством голосов Генеральной Ассамблеи.

Отказ от оплаты всех иностранных долгов, как главная цель движения Возмущенных, был также принят подавляющим большинством голосов, победив предложение ряда левых экономистов отказаться только от так называемой «незаконной» части долга по эквадорской модели.

Показательным было голосование за главный политический лозунг: предлагались варианты «Реальная демократия – сейчас!», как в Пуэрта дель Соль, или «Прямая демократия - немедленно!». Большинство проголосовало за лозунг прямой демократии, а заметное меньшинство (не только сторонники КПГ) требовали «Власть – трудящимся!».

Несмотря на то, что партийные плакаты и распространение партийной литературы запрещены на Синтагме, очень странно считать это движение неполитическим. Наиболее политизированная часть протестующих собирается напротив выхода из метро, на нижней части площади, выделенной для постоянно действующей Генеральной Ассамблеи, в то время, как менее политизированные, патриотически настроенные люди с греческими флагами собираются на верхней части перед зданием парламента. Протестующие радикализуются, в частности, организовывая акции прямого действия (например, выход из парламента был заблокирован, и депутаты были вынуждены выходить через Национальный сад).

Международный финансовый капитал и его институты (МВФ, ЕЦБ и ЕС), пытаясь превратить страну в подчиненный протекторат, унижают чувство национального достоинства греческого народа, превращаемого в нацию отверженных. Для греческих рабочих личная катастрофа менее значима, чем потеря достоинства греческого народа, униженного иностранными ростовщиками и их местными пособниками. Неслучайно часто говорят об аналогии между современной ситуацией и нацистской оккупацией страны в 1940 году.

В массовом общественном сознании политические партии сегодня отождествляются с коррумпированной партийно-политической системой, ответственной за разрушение хода жизни людей, а также политической несостоятельностью официальных бюрократических левых, тесно связанных с парламентаризмом. В конце концов, меры социального каннибализма введены социалистическим правительством при открытой поддержке правых. Отказ от поддержки существующих партий становится объяснимым в условиях борьбы греческого народа за социальную справедливость, свободу и достоинство.

Выбор из двух зол обычно заканчивается компромиссом. Очень редко этот компромисс бывает благоприятным. А пока в Греции явно возникла предреволюционная ситуация.