По поводу статьи А. Харчикова «Была ли встреча в 39-м? Сталин - Коллонтай» («Советская Россия», 10 декабря 2020 г.)
Мне по жизни приходилось много раз вести полемику – и непосредственно в аудитории, и в печати. Правда, в печати – всегда с моими идейными противниками. А вот с человеком, как я раньше представлял, моим единомышленником – это впервые. Причем с человеком, публично нападающим на меня с оскорбительными обвинениями во лжи, в политической проституции, в профессиональной несостоятельности, в обремененности диссертациями и т. п. После навешивания таких ярлыков уже и не удивительно, что этот «правдоруб» причислил меня к участникам уничтожения СССР. Ей-богу, не помню, чтобы я за всю сознательную жизнь заслужил от кого-либо такую площадную брань в свой адрес. Тем более что все это – в газете, прилежным читателем которой я состою едва ли не со времени ее учреждения.
Написанное А. Харчиковым может ввести читателя в заблуждение, будто моя статья была посвящена раскрытию некой «исторической темы», неизвестно, правда, какой. На самом деле статья, опубликованная в газете «Серп и Молот» №7-8 за 2020 год, называется «Сталин сегодня». Поскольку я показываю там буквально феерический рост популярности Сталина в народе, то в начале статьи привожу широко известное ныне предсказание его о своей посмертной судьбе: «Когда я умру, на мою могилу нанесут много мусора, но ветер истории все сметет». Дополняю это тем, что такая мысль высказывалась им не однажды, в частности, в разговоре с А. Е. Головановым и – в развернутом виде – в беседе с А. М. Коллонтай в ноябре 1939 г. Кто внимательно знакомился с томами сочинений И. В. Сталина, завершающими их прижизненное издание, тот знает, что текст беседы, записанной А. М. Коллонтай, помещен в т. 18, с. 606–611 (приложение).
Появление этого текста связано с обнаружением его в архиве, в дневниках Александры Михайловны, историком И. М. Трушем, автором пятисотстраничной биографической книги об А. М. Коллонтай «От политики революционной борьбы к победам на дипломатическом фронте: жизненный путь Александры Коллонтай», изданной в 2010 г. Все это, конечно, известно А. Харчикову, – записки А. М. Коллонтай об этой беседе публиковались и в «Советской России» от 29 марта 2012 г. Но, прочитав об этом в моей статье, он, как коршун из тучи, набросился на меня, а заодно и на газету «Серп и Молот»: ложь, фальшивка, «утка», автор-де, с позволения сказать «философ», по своему «философскому» недомыслию «слышал звон, да не знает, где он», – и тотчас записал меня в число разрушителей СССР. Но этого мало, – он и уважаемого историка И. М. Труша «поставил на уши», изобразив злостным выдумщиком, который, дескать, «не мог не знать, что встречи, на которую он ссылается, не было», тем не менее «выдал желаемое за действительное».
Что касается нападок лично на меня, то я отношу их к тому, что А. Харчиков привык к особому поклонению своей персоне, а тут, видите ли, какой-то там «философ» не посчитался с критическими замечаниями великого «русского советского барда» (звучит ведь как «звезда эстрады»!) и не покаялся. Между тем, я вполне миролюбиво объяснил в письме на имя редактора газеты:
«Допускаю, что такой беседы не было. Подобная ситуация в историографии далеко не единственная: к примеру, часто цитируют высказывание Черчилля о Сталине якобы в палате общин в декабре 1959 г., но следы этой речи до сих пор не найдены. Так что успокойте ретивых моих «критиков», – я ничего не выдумал и раскрывал вовсе не «историческую тему», как пишет автор, а скорее философскую. Философы же всегда опираются на данные других наук, в том числе, и истории. Вот пусть и в этом историки разбираются, а я на звание историка-профессионала не претендую».
А. Харчикова познакомили с моим ответом. Вот тогда, как из рога изобилия, посыпались все мыслимые и немыслимые инвективы в мой адрес.
Поэтому мне просто необходимо, хотя бы коротко, развернуть мою аргументацию. Прежде всего, беседа, о которой идет речь, разумеется, могла быть. А. Харчиков рассуждает об И. М. Труше: «как ученый, специализировавшийся, в том числе, на биографии Коллонтай, он без труда смог сфабриковать «выемку», на основе цитат из Коллонтай и Сталина, разного времени. При этом он не мог не знать, что встречи, на которую он ссылается, не было! И выдал желаемое за действительное». Постойте, да я ведь это где-то уже читал… Ах да, такой текст выставлен в интернете на «Яндекс-дзене» под ником «Так делал Сталин». Простите, я не понял: или под ником скрывается А. Харчиков, или это плагиат?
Как бы то ни было, здесь все тот же прием: А. Харчикову ничего не стоит обвинить историка-архивиста в подделке, в фабрикации «псевдоисторической байки» – некой «выемки» на основе цитат из Коллонтай и Сталина». Что за «выемка»? Где эти цитаты? Приведите хотя бы одну из них для примера. Молчание. И ведь не задается при этом таким, по сути дела важнейшим, вопросом: зачем же ученому-историку такая подделка была нужна? Серьезный ученый (а научная репутация профессора М. И. Труша до сих пор никем не оспаривалась) никогда на подлог не пойдет.
Ссылка на слова самой Александры Михайловны, что встреча со Сталиным не состоялась, ничего не доказывает: беседа могла состояться после того как она это написала. Из опубликованных записок явствует, что беседа проходила поздно, около полуночи: когда А. М. вернулась к себе, было уже два часа ночи. Этим можно объяснить и то, что запись о приеме не попала в журнал, который вел секретариат Сталина. К тому же беседа могла состояться и не в кабинете Сталина, а – к примеру – на даче.
Но предположим нечто противоположное, а именно, что встреча и в самом деле не состоялась. И что отсюда следует?
Начнем с очевидных смысловых параллелей. Почему мы не кричим «ложь!», когда воспроизводится ставшая знаменитой фраза: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомным оружием»? Она ведь долгое время цитировалась как произнесенная У. Черчиллем в парламенте в связи с 80-летием со дня рождения И. В. Сталина («Советская Россия», 4 марта 2003 г.) Потом выяснилось, что этой речи, скорее всего, не было, а фраза была приписана Черчиллю его биографом И. Дойчером. Но мы воспроизводим ее снова и снова… Почему? Ответ очевиден: «Потому что это правда». Отметим кстати, что характеристика Сталина, данная Дойчером со ссылкой на Черчилля, вовсе не выдумка его биографа: в основе ее – высказывание Черчилля о Сталине в британском парламенте в сентябре 1942 г., после первой их встречи, опубликованное в его мемуарах.
А разве мало полулегендарных фраз, которые якобы произносил Сталин, но помещаются они в разные контексты? Почему они нами не отторгаются? Да потому что мы верим, что Сталин мог их сказать, а где и кому, – не так уж важно. Для примера возьмем фразу Сталина, впервые прозвучавшую в замечательной советской киноэпопее «Освобождение» по сценарию Ю. Бондарева (совместно с О. Кургановым): «Я солдата на фельдмаршала не меняю». Тогда в кинотеатрах зрители стоя аплодировали этой фразе. Однако найти источник, из которого она могла быть заимствована, не удалось. И что же? А то, что мы продолжаем ее цитировать, поскольку она «вписывается» в наши представления о личности Сталина, – она стала легендарной. И таких рассказов о Сталине (да только ли о нем!?) довольно много, – они передаются из уст в уста и давно воспринимаются именно как легенды.
Вернемся, в связи с этим, к публикации текста беседы Сталина с Коллонтай. Что, размышления Сталина, приведенные в опубликованном тексте, не могли быть высказаны Сталиным? Может быть, они порочат его, дискредитируют? Да ничего подобного, такие идеи высказывались им неоднократно, хотя и в иных выражениях. Тогда какие же основания для криков о лжи и прочих инсинуациях в адрес тех, кто верит (или допускает), что беседа эта была? Ложь – это, к сведению А. Харчикова, преднамеренное искажение действительности в неблаговидных целях. Вот и назовите – кому и когда удалось использовать публикацию И. М. Труша (совместно с не менее уважаемым Р. И. Косолаповым) для того, чтобы оболгать Сталина?
Некоторые авторы, правда, указывают на антисионистский смысл некоторых его фраз из опубликованного текста. Вот и А. Харчиков уверяет, что таких высказываний в 1939 г. вообще быть не могло, потому что термин «мировой сионизм» был введен в политический оборот гораздо позже. «Русский советский бард», гордо заявляющий, что, раскрывая какую-то историческую тему, он всегда глубоко ее изучает, должен вроде бы знать, что Всемирная сионистская организация со своей политической программой была основана в 1897 г. и в 30-х гг. активно действовала, а термин «сионизм» появился и того раньше – в 1890 г. Дело же, по большому счету, не в этом: кому-то таким способом хотелось бы обвинить Сталина в антисемитизме, но они, видимо, полагают, что антисионизм – это то же самое, что и антисемитизм. Так это проблемы их компетентности и добросовестности, а Сталин в антисемитизме никогда не был замечен.
Вот по всему по этому я и считаю, что обвинять во лжи, фальсификации, подтасовках и пр., тех, кто ссылается на опубликованный в собрании сочинений И. В. Сталина текст его беседы с А. М. Коллонтай, нет сколько-нибудь серьезных оснований. И уж тем более – оскорблять автора, обвинять его в профессиональной несостоятельности и даже причислять его к разрушителям СССР.
В. А. Туев,
доктор философских наук, профессор.
Ленинград – Санкт-Петербург.
