После того как журналистов почти всех казахстанских изданий и телеканалов отозвали с процесса (сделано это было перед началом опроса нефтяников), зал для прессы почти пустует. Сейчас здесь работают три-четыре журналиста плюс наблюдатели общественных комиссий, расследующих жанаозенскую трагедию. За ними присматривает полицейский — снимать и фотографировать процесспо-прежнему нельзя.

Журналисты и наблюдатели разрываются между «жанаозенским» и «шетпенским» процессами. А на этой неделе начались еще два: 25 апреля — судебное разбирательство по уголовному делу над бывшим начальником ИВС Жанаозена и 27-го — суд над полицейскими, стрелявшими в людей 16 декабря 2011 года.

В пьесе этого апрельского ансамбля последним аккордом прозвучит суд над активистами и лидерами оппозиции. Когда он начнется и чем закончится, никто не знает. Но для всех уже очевидно: первый, самый скандальный и по эмоциональному накалу беспрецедентный суд над 37 нефтяниками, словно неудачно сконструированный корабль, повален на бок и идет ко дну. Даже полицейские, которые анонимно свидетельствуют против сидящих на скамье подсудимых, признаются: согласились на оговор под жестким давлением.

«Нас растоптали...»

На прошлой неделе, 19 апреля, суд завершал опрос 37 подсудимых нефтяников. После рассказов об изощренных пытках, которым подвергались Танатар Калиев, Роза Тулетаева и другие, казалось, услышать что-то новое было невозможно: какими еще садистскими приемами могли наслаждаться те, кто организовывал эти «следственные мероприятия»?

Оказалось, позорных историй об издевательствах над людьми тут наберется с целый том. Нефтяники продолжали рассказывать, как их растаптывали, а в зале суда уже не сдерживали слез.

Подсудимые рассказывали о подвиге школьников, которые спасли жизнь Айжан Дюсембаевой, и о том, каким образом учеников и студентов заставили 16 декабря выйти на центральную площадь Жанаозена и какими грязными угрозами запугивали подсудимого ученика 11-го класса. Свидетельствовали также, что видели гораздо больше погибших, чем было официально объявлено властями.

Мэлс Сарыбаев, сотрудник частной охранной фирмы, человек верующий и к криминалу отношения не имеющий, 16 декабря выехал к жанаозенской гостинице «АруАна» для усиления состава охраны. На охрану других объектов он выезжал в течение трех дней. 20 декабря прямо из дома его отвезли в ГУВД. Там предъявили обвинение в ограблении банкомата.

- Я не мог предположить, что меня будут бить столько людей, представляющих государство, — сказал на суде молодой мужчина.

Позже, после того как Мэлсу был предоставлен адвокат, он решил написать заявление об этом, но адвокат Бисекешев отговорил: «На Абдурасула Отешева писать бесполезно — он высокопоставленный полицейский». Рассказывая о том, что ему пришлось пережить, парень плакал, но говорил четко, сумев сдержать гнев и возмущение.

Мэлсу протыкали пальцы булавкой. Булавку полицейский снял с карты Жанаозена, прикрепленной к стене кабинета следователя. Потом его долго били. Особенно усердствовал полицейский по имени Руслан. Парня заставляли признаться, что он видел, как нефтяники громили гостиницу. Сарыбаев отказывался. Его опять били. От боли он плакал. Сотрудник полиции Данияр Адилов душил его, надев на голову пакет для мусора. Мужчина терял сознание...

- Однажды, очнувшись, я обнаружил, что обмочился, — рассказывал Мэлс. — Я был голый. Надо мной стоял начальник ИВС Жанаозена. Он смеялся и заставил меня в таком виде мыть полы в помещениях изолятора. Они издевались... Говорили: «Все равно возьмешь вину на себя, иначе отсюда не выйдешь». Я был раздавлен, унижен. Спасибо нефтяникам. В камере они меня поддержали, я выжил только благодаря им. Я хотел покончить с собой...

В это время в доме Мэлса проводили обыск: перевернули все вверх дном, у 84-летних родителей забрали последние деньги — десять тысяч тенге. «Постеснялись бы брать эти деньги», — в сердцах говорил молодой человек.

- Я не понимаю, почему я здесь, — сказал судье Мэлс. — Они требовали, чтобы я взял на себя ограбление. Потом обещали сделать свидетелем по 100-й статье. Я отказался... Потом заставляли дать показания против Парахата Дюсембаева. Против меня такое же заявление сделал мой коллега. Я его не виню. Я ему на очной ставке сказал: «Понимаю, почему ты это сделал...» Я ничего не грабил, не поджигал.

«Они говорили грязные слова»

Несовершеннолетний 11-классник Нурсултан Мухашев попал на скамью подсудимых из-за упавшей со сцены музыкальной колонки. На злополучную площадь 16 декабря он пришел вместе со своими одноклассниками и учителями — на праздничное шествие, посвященное 20-летию независимости Казахстана. «Нас заставили пойти на парад», — заявил юноша.

- 15 декабря ко мне в школе подошла наш классный руководитель Баян Тулемисова. Она сказала: «Мы должны собраться возле колледжа нефти и газа и идти парадом на площадь. А если мы не придем, за нами приедут, заберут из дома и все равно заставят пойти туда». 16 декабря около колледжа было много студентов и школьников. Когда начались беспорядки, наша учительница куда- то исчезла. Наверное, испугалась и убежала. Через некоторое время началась перестрелка. Через несколько дней меня вызвали в прокуратуру.

Нурсултана обвинили в порче звукоусиливающих колонок. Подросток отрицает это.

- Когда начались массовые беспорядки, кто-то скинули со сцены колонки, — рассказал ученик школы. — В этот момент там стояли две женщины и мужчина. Одна из них меня попросила помочь поднять их. Колонка была тяжелой, и я не смог ее удержать — выронил. Этот момент зафиксировали на видеокамеру полицейские.

Школьника допрашивал следователь по имени Максат. Он приказал ему поднять руки и опустить голову, когда он будет отвечать на вопросы. Мать подростка на допрос не пустили.

- Он бил меня, — рассказал Нурсултан. — Спросит и ударит, спросит и ударит. Там был еще полковник Кыдыралиев. Он материл меня. То, что он мне говорил, вспоминать стыдно... Я просил вызвать маму. Мне сказали: «Заткнись». Там были другие следователи. Они тоже били...

- Ты в показаниях говоришь, что все признаешь... — настаивали прокуроры.

- Все, что написано в этих показаниях, — неправда.

«Школьники тащили меня на себе...»

Последней на этом заседании к микрофону встала сестра подсудимого Парахата Дюсембаева Айжан. Она сидит в общем зале суда. Перед ней стул — туда она укладывает искалеченную пулей ногу. Теперь она инвалид.

В обвинительном заключении она названа Айжан-бык — та, что дерется с мужчинами. По версии обвинения, Айжан нападала на полицейских: кидала в них брусчаткой, нецензурно выражалась. Но женщина утверждает: 16 декабря до Алана она так и не дошла.

- Я шла на площадь с мамой и невесткой, — опираясь на костыль, начала рассказ Айжан. — Новогодняя елка уже горела. Я еще подумала: наверное, электропроводку замкнуло. Потом начались крики, на сцену выбежали какие-то люди. Начали скидывать все. Вокруг паника, бегают женщины, пожилые люди — каждый кого-то искал. Мы тоже побежали и попали в один большой поток людей. Потом услышали выстрелы.

Навстречу вышла колонна полицейских, и передо мной стали падать люди. Все кричат, разбегаются, толкают друг друга, зовут на помощь... Я на минуту остановилась, не знала что делать. Вдруг почувствовала сильную боль и упала. Ко мне подбежала мама и кричит: «У тебя нога подбита!» Я смотрю, а моя нога наполовину оторвана. Мама со снохой плачут, кричат, просят, чтобы я встала, а я не могу встать — кровь хлещет. Я маме кричу: «Я не могу идти, поднимите меня!» Они подымают и падают вместе со мной.

Полицейские уже были близко. Люди вокруг падали от пуль. Мама со снохой убежали.

Я их не виню, я их понимаю... Там была паника, кругом кровь, раненые и убитые люди. Возле меня лежал убитый ребенок. Я кричала... Когда увидела, что полицейские добивают раненых дубинками, испугалась. Стала звать на помощь. Ко мне подбежал парень, он попытался помочь. В него попала пуля, кажется, в спину. Он упал возле меня, я ему кричу: «Вставай!!!»

Бежали мальчики. Один стал меня поднимать, но у него не хватило сил. Он стал звать на помощь. Подбежали еще пять-шесть школьников. Они меня подняли и понесли. Я ведь тяжелая... еще моя нога подбитая свисает на землю. Они из-за этого не могут быстрее бежать. Тогда один ребенок взял мою свисающую ногу и положил себе на плечо. Вот так... Может, такое и стыдно говорить, но он действительно взял мою наполовину оторванную ногу и положил себе на плечо.

Они забежали в какой-то дом, стали стучаться в квартиру. Открыла бабушка, они ей кричат: «Апа, помогите нам!» Она впустила нас в квартиру. Ее муж стал кричать: «Не надо никого заводить! Потом будут проблемы!» Бабушка на него цыкнула. Меня положили на диван. Я апе говорю: «Уберите ковер, он будет весь в крови». Кровь хлестала, невыносимая боль, мне перевязали ногу, вызвали скорую.

В больнице меня положили в коридор — все было забито ранеными. Я лежала в луже крови... Возле меня лежал парень с открытыми глазами. Мне к этому времени сделали укол. Я его спрашиваю, чтобы отвлечься от невыносимой боли: «Тебя куда ранило?» Он молчит. Просто лежит с открытыми глазами. Оказалось, он был мертв.

Айжан отрицала все выдвинутые против нее обвинения. Ее отец (он был убит на площади 16 декабря) и брат Парахат участвовали в забастовке. Женщина рассказала: сначала ее вызывали на допросы в ГУВД. Потом следователь Абуов сказал ей: ее привлекут к ответственности, потому что ее мать пытается требовать расследования причин гибели их отца.

Айжан старалась говорить спокойно, хотя голос все равно дрожал, а из глаз текли слезы. Почти весь зал плакал: родные подсудимых, адвокаты, не скрывали слез и мужчины. Другие слушали рассказ женщины, опустив голову.

«Я видела убитого ребенка...»

Прокуроры все-таки спросили Айжан: как именно она нападала на полицейских. «Я на Алане не видела ни одного полицейского», — ответила молодая женщина.

- Они говорят, что вы в них кидали брусчаткой...

- Эти куски брусчатки даже не все мужчины могут вытащить из земли. Как я, маленькая женщина, могла это сделать?

- Ваше семейное положение?

- У меня двое детей. Теперь не знаю, что будет. Я стала инвалидом, брат тоже здесь сидит, отец умер...

- Вы видели кого-нибудь, кто кидал камни в полицейских?

- Там не было никого, кто бы кидал камни. Когда я там была, там были одни женщины и пожилые люди. Они кричали, искали своих детей...

- Сколько людей на ваших глазах было ранено?

- От пуль упало примерно 15 человек. Кругом лежали трупы... Когда я потеряла сознание и потом очнулась, рядом со мной лежал маленький ребенок...

- Вы писали в прокуратуру, что невиновны.

- Даже моя мама приходила в ГУВД и сказала: напишет в прокуратуру. Ей ответили: пиши. Нам никто не открывал двери.

- К кому вы имеете претензии?

- К полиции. Я только с них буду спрашивать.

- Вы видели еще женщин, которые получил ранения?

- Да, была девушка по имени Анар, 1982 года. Ей пуля попала в обе ноги, но кости не были задеты. Я ее дело видела среди других дел у следователя.

- Как вы думаете, почему полицейские стреляли в людей?

- Вы прокурор, вот у него (Айжан показала на свидетеля-полицейского, сидящего в зале) сами спросите. Я тоже хочу задать им этот вопрос.

После завершения опроса подсудимых Аралбай Нагашибаев объявил: следующими суд опросит свидетелей-полицейских — тех, кто задерживал жанаозенцев и нефтяников, после того как закончилась стрельба на площади и массовые поджоги зданий.

«Одно задание — задерживать»

Опрос полицейских возобновили на следующем заседании суда, в пятницу. Это заседание сопровождалось еще большей бурей эмоций со стороны подсудимых и людей, присутствующих в зале. «Они участвовали в избиениях! Как они могут свидетельствовать против нас?!» — кричали подсудимые.

Полицейские, выступавшие в качестве пострадавших и свидетелей, заявляли: пальцем нефтяников не касались. Кто-то отказывался от своих заявлений. Кто-то вновь просил прощения у подсудимых.

Выход к микрофону замначальника управления по борьбе с наркобизнесом вызвал шквал возмущения у многих подсудимых: многие узнали в нем одного из тех, кто их избивал.

- Вы сказали: были на площади. Где она расположена? — спросил Клименко подсудимый Парахат Дюсембаев.

- В 5-м микрорайоне, около 25-го дома.

- Где Алан, а где тот дом! Не ври! — кричал парень.

- Этот человек бил меня! — следом встал подсудимый Аминов.

- Я его не избивал. К нему пришел отец и забрал его, — оправдывался Клименко.

- У меня нет отца!

- Он бил меня! Сказал: уничтожит мое потомство...

- Кто вам дал приказ задержать Аминова? — спросили полицейского.

- Это было письменное отдельное поручение задержать Аминова...

Клименко вышел из зала под шквал возмущенных криков, но показания следующего свидетеля — сотрудника отдела по борьбе с организованной преступностью Данияра Адилова — накалили атмосферу в зале суда еще больше. В нем нефтяники узнали одного из тех, кто больше всего зверствовал в ГУВД.

Полицейский же свидетельствовал о вине подсудимых, якобы часть из них грабила магазины: «Они оттуда вытаскивали коробки».

- Вы меня помните? Я Аминов Марат, которого вы били! Вы пришли ко мне домой... За что вы меня били? — кричали из будки для подсудимых.

- Я этого человека никогда не бил, — отвечал свидетель.

- Ты же смеялся мне в лицо, говорил: «Это брат Аминова Жака...»

- И не помнишь, как меня бил в кабинете? — встал следом подсудимый Саламаев. — Как принес пакет, как душил меня... Тогда еще русский мне сказал: «Почему ты не говоришь «салам алейкум»?» — и ударил меня. Потом сказал: «Хочешь пойти по 100-й статье?» У тебя было право одевать на меня пакет? Почему я здесь сижу, а ты там стоишь?! Почему он меня бил? Что ты говорил о моей сестре?

- Ты говорил, что будешь насиловать мою сестру, мою жену, что посадишь нас на 15 лет, — вскочил подсудимый Самат Койшыбаев.

- Я такого не говорил...

- Есть такой закон, чтобы ты так говорил?

- Такого закона нет...

- А почему ты тогда угрожал мне: меня изнасилуешь, изнасилуешь мою сестру, мою жену? Моего ребенка отправишь в детский дом?!

В зале с места поднялась мать Самата.

- Этот человек оскорблял меня нецензурными словами, когда я пришла отдать заявление. Почему вы тогда меня материли и выгнали? — сквозь слезы спрашивала женщина.

- Это не я... Меня там не было...

«Когда я обмочился, этот человек смеялся и заставил меня мыть полы», «Помнишь, как бил меня об стол?», «Ты меня задержал и привез в ГУВД, нас всех раздели, и ты сам уложил нас на холодный пол? Ты помнишь это?», «Ты бил меня по почкам...», «Ты меня бил, приговаривая: «Ты пьяный, ты алкаш...» — обвинения в адрес полицейского сыпались одно за другим. Адилов все отрицал: «Никого не бил, никого не видел».

- Скольких людей, сидящих сейчас на скамье подсудимых, вы допрашивали? — спросили адвокаты. — Вас сейчас узнало столько людей...

- Я могу не отвечать на этот вопрос...

Этот ответ полицейского возмутил нефтяников еще больше. Казалось, минута — и будка для подсудимых разлетится ко всем чертям, а полицейскому придется спасаться бегством.

Нефтяники требовали: пусть Адилов останется в зале суда. Они объяснили Нагашибаеву: «После своих показаний полицейские обсуждают в коридоре, что именно говорить следующему свидетелю». Судья Аралбай Нагашибаев попросил полицейского остаться в зале, но тот пулей вылетел из зала суда.

«Чего сижу там, сам не знаю»

24 апреля на очередном заседании обстановку несколько разрядила комичная история с опросом одного из анонимных свидетелей. Всего их 11 человек. Все — полицейские. Их слабо измененные голоса звучали из-за занавеса сцены, на которой стоит заваленный многочисленными томами «дела нефтяников» стол судьи. Оттуда слышались знакомые всем позывные скайпа, из чего присутствующие на процессе сделали вывод: в здание Центра молодежи, где идет процесс, эти свидетели не пришли.

Что-то, видимо, с микрофоном не ладилось, и голос одного из свидетелей узнали нефтяники. Подсудимые стали выкрикивать: «Эй, Кайрат (имя условное), мы тебя узнали! Ты чего там спрятался?» Голос, как тут же объявили подсудимые, принадлежал одному из полицейских пригородного жанаозенского поселка Шетпе.

«Голос» на секунду замолчал, потом честно признался: «Я тут ни при чем. Спросите у следствия. Это они решили, чтобы я именно тут сидел и отвечал на вопросы».

Но в целом было не до смеха... Полицейские, попавшие под сотую статью УПК (защита свидетелей), уверенно рассказывали, как сидящие на скамье подсудимых организовывали и участвовали в беспорядках 16 декабря 2011 года. Правда, адвокаты засыпали их вопросами, а свидетели тут же засыпались на ответах.

Приглушенный голос очередного анонимного свидетеля «Амана» рассказывал, что нефтяники гнали людей с юртами, напали на детей, ругались матом, громили полицейскую машину...

Подсудимые вскочили с мест: «Что он говорит?! Пусть выйдет сюда! Мы не убивали, как вы!» Аралбай Нагашибаев подсудимых не перебивал. «Отправьте нас в СИЗО! Мы не будем сидеть и слушать здесь это вранье!» — кричали люди. Судья и родственники тщетно пытались их успокоить.

- Даже если вы будете кричать, я все равно проведу этот опрос, — объяснял судья. — И они все равно не придут сюда открыто. Мы должны дать оценку их показаниям. Сейчас решается ваша судьба. У вас есть хорошая возможность расспросить их. Если я сейчас выгоню вас из зала, вы не сможете это сделать и все прояснить.

К свидетелю обратилась подсудимая Айжан Дюсембаева.

- Ты назвал мое имя, Парахата, назвал почти всех нас. Получается, ты за нами всеми успел уследить? А кто был возле меня в тот момент? Во сколько это было?

- Примерно к 12 часам, ты была среди хулиганов...

- Я была со своими родственниками, я не могла ходить, у меня была прострелена нога. В 12 часов я уже лежала в коридоре больницы. Бойся Бога за свои слова...

- Мурат, это ты ведь? — обратился к голосу подсудимый Тадженов. — Это Кызылкуов Мурат!

- Мурат, скажи имена полицейских, с которыми ты был? — обратилась к «голосу» Роза Тулетаева.

- Я не буду отвечать на это вопрос.

- Ты сказал: народ бежал в вашу сторону, убегая от хулиганов. Вы тогда спасли народ?

- Они бежали в нашу строну, и все перемешалось. Народ напал на нас.

- Получается, люди бежали не от вас, а в вашу сторону и потом на вас напали, что ли?

- Да, поэтому мы начали стрелять.

- Ты не боишься, что завтра тебя тоже оклевещут? — спросила Роза Тулетаева.

«Голос» молчал.

...Опрос анонимных свидетелей продолжается, а в кулуарах суда поговаривают, что приговор по нефтяникам уже готов. «Государство все равно накажет — для показательности», — считают наблюдатели. «Часть нефтяников выпустят, часть получат сроки», — сообщают знающие люди. «От первоначального сценария отходить не будут», — заверяют другие, добавляя уверенности в общее ощущение: несмотря на факты вопиющего беззакония во время проведения следствия и явный провал стороны обвинения, нефтяники, скорее всего, все равно получат сроки...

Автор: Алла ЗЛОБИНА, Шарипа ИСКАКОВА