Полицейская операция в Самаре по захвату бумажного листочка

4 декабря в 7-25 я подошла к зданию, где должен быть избирательный участок №843. Это Ленинский район, ул. Галактионовская 141, политехнический институт. На здании не было вывески избирательного участка, не было её и весь день. Я позвонила наугад в дверь, и после препирательств с вахтёром (в это время подошёл ещё один человек, видимо сотрудник института), прошла внутрь. В 7-30 я подошла к залу для голосования на 2-м этаже, стоя на пороге, поздоровалась, хотела предъявить свои документы.

Председатель избирательной комиссии (как я потом узнала) Сергеев Анатолий Михайлович взял меня за плечи и вывел в коридор, сказал, что мне там находиться нельзя, послал меня в другую комнату. В другой комнате меня также попросили выйти и ждать в коридоре.

В 7-40 нас позвали обратно в зал для голосования. Сразу с порога я увидела, что большая урна была опечатана, что является нарушением Закона. Урны должны опечатываться ровно в 8-00 в присутствии наблюдателей и ИЗБИРАТЕЛЕЙ, пришедших к этому времени.

Мы трое, подошли к секретарю избирательной комиссии, подали документы. Была девушка от «Справедливой России» − член комиссии с правом совещательного голоса (кажется её фамилия Романенко), парень от ЛДПР, и я – представитель СМИ («Блокнот Волгограда»). Секретарь отказалась вносить меня в список присутствующих, якобы у меня нет то ли направления, то ли технического задания. Я попросила показать закон, она попросила подождать.

Тем временем опечатали маленькие урны, наблюдатели стали возмущаться, что большую урну опечатали без наблюдателей, стали просить вскрыть её и опечатать заново. Парень из ЛДПР посветил фонариком сквозь щель и объявил, что в урне лежат бумаги. Он сфотографировал содержимое урны сквозь щель на свой мобильный телефон. Я тоже посветила фонариком и увидела, что в урне лежали бумаги.

Наблюдатели просили председателя комиссии хотя бы разрешить потрясти урну, чтобы убедиться, что она пустая. Парень из ЛДПР позвонил в полицию и сообщил о нарушении закона. Тем временем в 8-00 ко мне подошла секретарь комиссии и велела выйти из помещения для голосования. Я молча подчинилась, позвонила по телефону в штаб «Справедливой России», сообщила, что меня не допустили на участок, и что в урне перед началом голосования лежали бюллетени.

Я решила исполнить свой долг до конца, стояла в коридоре у стены напротив открытой двери зала и отмечала в «шахматке» избирателей, опускающих бюллетени в урну. Я надеялась, что мне придут на помощь, заведут обратно в зал, и я спокойно подам все жалобы на нарушения закона.

Сначала из помещения для голосования удалили парня из ЛДПР, затем девушку из «Справедливой России», они ушли. Ко мне несколько раз подходила секретарь комиссии, пыталась выгнать меня совсем из здания. Также подходил председатель комиссии, интересовался из какой я газеты. Я ничего не скрывала, отвечала правдиво.

Примерно в 12-30 пришла женщина в сопровождении нескольких молодых мужчин, мне не представилась, стала меня выгонять. По разговору я поняла, что она из ТИК. Эта женщина приказывала председателю комиссии составить на меня протокол, а полицаям, чтобы они на основании этого протокола вывели меня из здания института. Пыталась спровоцировать меня на скандал. Встала передо мной, чтобы закрыть от меня урну. Но я всё равно выглядывала из-за её плеча, то справа, то слева и фиксировала количество проголосовавших. Так мы «танцевали» продолжительное время, вполголоса переругиваясь (я − вполголоса, она − громко). Я не могла ругаться с этой наглой тёткой громко, так как вокруг стояли несколько полицаев, наблюдали этот «цирк» и ловили каждое моё слово.

Примерно в 13-30 полицаи велели мне идти за ними для составления протокола об административном правонарушении. Мотивировали тем, что в коридоре писать неудобно, темно, нет стола, а в пустом кабинете сядем и всё спокойно оформим. Я поверила и пошла за ними. Но полицаи меня обманули. Вместо протокола о правонарушении, молодая девка (фамилия Борсамян) стала писать опрос. Я ничего не скрывала, показала мои документы, рассказала про вброс бюллетеней. После меня в комнату зашла эта наглая тётка из ТИК. Их разговор я не слышала.

Так как подсчёт проголосовавших был прерван, я села на скамейку в коридоре, стала ждать, когда полицаи на меня составят протокол. Ко мне подошли несколько полицаев, мужчины и женщины, стали выгонять меня из института, угрожая, что сейчас мол, за неподчинение на меня наденут наручники и отвезут в участок. Я засмеялась, протянула вперёд руки, сказала: «Я именно этого и добиваюсь. Если вы наденете на меня наручники, то будете ОБЯЗАНЫ выдать мне копию протокола о моём правонарушении».

Тогда полицаи опять позвали председателя комиссии. Тот показал мне фальшивый протокол об удалении из помещения для голосования члена избирательной комиссии с правом совещательного голоса Романенко. Я стала смеяться над ним. Он ушёл и принёс протокол с моей фамилией. Полностью прочитать протокол я не успела (копию мне отказались дать, якобы у них нет ксерокса и нет копировальной бумаги). В протоколе было написано, что якобы находясь на территории политехнического института, я оскорбила кого-то, и председатель комиссии просит или приказывает полицаям вывести меня на улицу. Я стала смеяться над председателем. Сказала, что он отвечает только за избирательный участок, а что происходит за пределами его участка, его не касается, кто кого оскорбил, он не слышал и не мог слышать, так как на избирательный участок я не заходила после начала голосования, и он присваивает чужие властные полномочия.

После препирательств, два полицая схватили меня за руки и волоком потащили меня по коридору второго этажа на глазах у изумлённых избирателей. Я стала выкрикивать, что в пол-восьмого в урне лежали бюллетени. В здании политехнического института установлены камеры видеонаблюдения, процесс волочения полицаями пожилой женщины наверно зафиксирован.

Меня протащили по лестнице и выбросили на улицу в лужу растаявшего снега. Я поднялась и, сидя в луже, ждала, когда полицаи уйдут, чтобы встать на ноги. Полицай КУЗЬМИН ПАВЕЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ наклонился надо мной, силой разжал мне руки, забрал мои документы, и вырвал из моего блокнота листы с записями, где я фиксировала все нарушения, увиденные мной. Полицаи приказали охранникам института не пускать меня внутрь. Это было в 14 часов. Я стояла раздетая на ветру примерно 10-15 минут, пока девка-полицай Борсамян не вынесла мою куртку и сумку.

После того, как мне вернули телефон, я стала звонить в «Справедливую Россию», в КПРФ и своей дочери, звать на помощь. Первой приехала моя дочь. Она зашла внутрь и вынесла мне листок с фамилиями моих обидчиков. Затем приехал Кочкин Геннадий Александрович из КПРФ. Он предложил мне написать жалобу областному прокурору. Я сказала, что зайду по пути в школу №6, проголосую и приду в обком КПРФ.

Когда я подошла к обкому, мне позвонил юрист из «Справедливой России» Бабанин Антон Павлович и попросил вернуться на участок №843. Я вернулась, мы подошли к председателю комиссии. Тот сказал, что я вообще не показывала свои документы и не просила зарегистрировать меня присутствовать на участке (интересно, как же он теперь будет объяснять мою фамилию в протоколе, если я не представлялась?)

Юрист попросил зарегистрировать меня, чтобы я присутствовала хотя бы оставшееся время. Председатель отказался. Тогда юрист отвёз меня в Ленинский РОВД на улицу Никитинскую 73а, и я написала заявление.

Некоторое продолжение этого скандала с выборами было в субботу 10 декабря. Я стояла на углу улиц Красноармейской и Галактионовской, продавала газеты. На столе у меня стояла самодельная табличка размером А-5, объявление о митинге против фальсификации выборов. Вокруг меня собрались не менее 3 полицейских машин и не менее 15 сотрудников полиции (пеших и на машинах). Около часа длилась процедура сначала опроса, затем изъятия этой самодельной таблички. Вместе с табличкой, знакомая девка-полицай Борсамян забрала у меня газеты, брошюры Немцова, календарики со Сталиным и флаг СССР. По рации всё время требовали от неё, чтобы меня доставили в отделение. Но я опять стала настаивать, что доставление, т.е. принудительное препровождение … бу-бу-бу … согласно КоАП, статья 27.2 … бу-бу-бу … − обязательный протокол. Я достала из сумки официальный текст закона и требовала показать, что я нарушила.

Силой меня доставлять не стали. Все самарские бандиты должны сказать мне «спасибо». Я столько сил полиции на себя отвлекла. Причём не только Ленинского района, но и других.

В беседе с полицаем, проводившим опрос, я узнала, что он не знает, где находится Ленинский РОВД, его прислали на усиление. Ай да я! Усама бен Ладен, будь он жив, подарил бы мне золотой пистолет!