РЯЖЕНЫЕ

На безрыбье и рак – рыба.

Народное 

Для чего современная буржуазно-олигархическая власть, предав родину, конституцию, военные и коммунистические присяги, реанимирует сословия казаков, попов и весь церковный клир дармоедов, монахов с монастырями? Безобидно ли это занятие для экономического, политического, культурного развития страны, её населения? Для развития гражданского общества на идеалах разума, законности, справедливости, правды? О котором четверть века трезвонит буржуазный политпроп  по всем средствам оболванивания на всех перекрестках. (О морали и нравственности тут не приходится даже и упоминать.) Конечно, есть большое желание власовцев вытеснить из сознания людей коммунистическое учение, запугать обывателя советским периодом жизни страны.

Первый после смерти И.В. Сталина динамичный дурак лет 50 назад с вершины власти глаголил: «Если человеку постоянно говорить что он свинья, он захрюкает». Хрюкать за последние 25 лет «дорогие россияне» не научились, зато в мышлении и поведении многие (особенно «продвинутые») опустились ниже собак (эти хоть берегут свой дом). Если большевики-коммунисты, как когда-то Пётр Великий, за 25 лет подняли страну на небывалую высоту по всем направлениям, создали нового советского человека (да еще начали бить морду непрошенным гостям с «цивилизованного» Запада), то буржуазные демократы уничтожили саму страну как суверенное государство и часть его населения. В экономическом плане страна отброшена на 100-150 лет назад, в государственно-территориальном – на 300-400 лет, предав всех друзей и союзников, вместо обороны заимела полицейские силы. Бесконечные «реформы», саммиты, перетасовки политических фигурантов, сплошная развлекаловка обывателя уже не в состоянии скрыть истинных целей «реформаторов» и плачевного состояния остатков страны. За обилием автомобилей на дорогах и соевой колбасы на прилавках все отчётливей маячит чёрный провал.

Обратимся к некоторым бесспорным историческим фактам, в том числе к русскому классическому реализму, возникшему задолго до большевиков и Советской власти (в той России, которую потеряли кретины), по зову души представителей высокообразованного привилегированного класса не из бедных помещиков.

«… - Отсталые люди, несовременная татарщина, господа, эти ваши казаки! Что за военные арматуры в наш мирный век у каждого из них вместо гражданских наклонностей! Что за учителя при саблях и что за чиновники при шпорах! А встретитесь вы с ними на пароходах, которые уже врываются в их Дон, или в домах где-нибудь, куда уже являются наши и заграничные журналы, книги: сидят, молчат и хлопают глазами либо пьют. За пуншем да за картами только их и услышишь. Да что и слышать: дичь, беседы Тамерланов!.. 

…- Был у меня приятель тут по соседству, исправлявший должность учителя уездного училища, и захотел он нажиться, поехал к ним, к казакам, на Дон, там библиотеку публичную открыл. Последние денежки на неё убил… Приходит к нему подписаться на чтение сын какого-то ихнего не то купца, не то горожанина, из казаков; залог оставил. Признался, что круглый невежда, что учиться хочет, и попросил ему выбрать что-нибудь для чтения. Учитель-библиотекарь выбрал ему Белинского, Грановского, других. Радуется, что такое стремление у малого. Через неделю приходит человек от батюшки этого малого и приносит обратно книги. «Старик, - говорит, -  прислал ваши книги обратно: готов и залог вам оставит задаром – только не давайте его сыну больше ничего читать: от дела отбивается.» 

«… - Если справедливы слухи о близкой реформе крестьянской, – заключил полковник, - наши села запустеют, хлебопашество упадёт. Мы разоримся, обнищаем все. Если бы, господа, я был американцем и жил с вами не в России, а, положим, в Виргинии или штате Мерилэнд, – я, в случае войны за невольничество, стал бы открыто на сторону закабаления негров…» Г.П. Данилевский*, русский писатель, «Беглые в Новороссии», 1862 г.

С появлением централизованного русского государства по южным и юго-восточным окраинам его появились беженцы из помещичьих и монастырских крестьян, горожан и прочей зачастую сомнительной публики, скрывающейся от своих хозяев и преследования закона. Здесь собирались не только любители свободы в любой её форме, преступники, но и наиболее честолюбивые, авантюрные представители социальных низов, не лишённые завышенных материальных и властных интересов.

Селились в новых местах по-разному: либо артельно в приглянувшихся пустынных местностях, либо прибивались к редким поселениям старожилов, как русских так и инородцев. Этих беглецов-новосёлов и прозвали казаками (среднее между осёдлым обитателем степей и кочевником). Казачьи поселения первоначально возникали стихийно скрытно от властей на отдаленных пустующих землях, где правительство мало что могло контролировать. Так возникло временное обозначение порубежья государства. Конечно, новыми поселенцами принимались кое-какие меры безопасности, самообороны от набегов диких племен. Иногда и сами не брезговали разбойным промыслом, угоняя у инородцев скот, да и невест, поскольку беглые в основном были холостые мужчины.

Держать гарнизоны регулярных войск для охраны населения и неопределённых границ (государственных образований на тех направлениях близко не было) на огромных территориях без каких-либо коммуникаций и городов было накладно даже для державы. Неопределённое соседство воинственных диких племен с ханами и беками, но «без царя в голове» требовало охраны от их набегов. Царское правительство стало привлекать на охрану границ, несения дозорной и связной службы этих беглецов, закрывая глаза на их прошлое, снабжая их хлебом и оружием, освобождая от налогов, не притесняя их, чтобы не убежали куда дальше. Так сложилось крестьянское сословие с полувоенной организацией, что-то среднее между военнослужащими и разбойными ватагами со своими выборными атаманами – казаки. Вот такая демократия с нагайками и прочими нравами, позаимствованными у диких соседей.

В истории Русского государства казачество много раз проявляло себя как реакционная или революционная сила либо на стороне агрессора, либо на стороне царского режима, либо в восстаниях. Мотивы их метаний носят чисто материальный характер.

Во внешних войнах казаки использовались как иррегулярные войска с ограниченным применением. Особенно когда надо было пограбить тылы и обозы противника. А поскольку к казачеству была причислена часть инородцев (калмыки, кавказские татары, башкиры, буряты), на Западе их воспринимали как дикую русскую конницу с пиками и шашками, наводившую ужас на тамошнего обывателя (в России маленьких непослушных детей пугали козлом или цыганом, а на Западе – казаком).

К XX в. под влиянием многих факторов, прежде всего повышения грамотности городского населения и потери авторитета церкви и по сути своей антинародной (да еще и нерусской) власти даже у господствующего класса, с появлением пролетариата в городе и деревне (чему в немалой степени способствовали всякого рода тупоголовые «реформы») изменилась социальная структура населения и соотношение политических сил. Русская армия перестала быть надёжным и беспрекословным механизмом защиты интересов царизма. Да и императорский флот с его крепостническими порядками и господским мордобоем не внушал доверия к власти. Вот тут и пригодилось привилегированное малограмотное станично-хуторское казачество в качестве полицейской силы. Сохраняя полувоенную структуру, в личном пользовании богатые казенные земли, льготы и привилегии, поставленное над рабочими (фабричными) и крестьянами-земледельцами в привилегированное положение, казачество стало использоваться правительством в роли внутренних войск с карательными функциями вкупе с полицией, жандармерией, а позднее с черносотенными дружинами.  Правда, социальное расслоение коснулось и казачьей массы несмотря на агитационно-политические и репрессивные усилия попов и атаманов.

Самые последние зверские потуги белогвардейщины в Первой мировой войне, закончившейся гражданской войной против Советской России, предпринимались в 1920-х годах с территории Китая и Монголии (от Манчжурии до Туркестана) силами белоказачьих банд атамана Семёнова, барона Унгерна фон Штернберга, атамана Кайгородова, генерала-колчаковца Бакича (преемника атамана Дутова), атамана Анненкова и др. Их поддерживали отряды монгольских кулаков и китайские реакционные генералы. Эти бандитские воинства, составлявшиеся в основном из с руками  по локоть в крови белоказаков, не просто грабили и убивали население советских приграничных городов и сел, а прежде чем убить, выкалывали глаза, отрезали языки, зверски насиловали. Одинаково жёстко относились ко всем советским гражданам: русским, алтайцам, монголам, казахам, китайцам, киргизам и т.д. Конечно, банды действовали не сами по себе. Внешняя агрессия в любой форме всегда питает и подогревает внутренний политический бандитизм. В этом были, есть и будут заинтересованы как в Лондоне и Варшаве, так и в Вашингтоне и Токио.

Проводя политику объединения народов, дружбы и братства между людьми, советские историки и политпроп не выпячивали «геройства» белоказаков и казачества вообще, власовцев, нацлегионеров, некоторых нацменьшинств и пр. печально известных формирований и групп. Хотя небольшим тиражом публиковались специальные исследования на эту тему для историков, аналитиков, пишущей или любознательной публики. Да и амнистированные по прошлым преступлениям помалкивали в тряпочку о своих похождениях. Это сегодня «вдруг отыскиваются» радетели «за правду и справедливость» или потомки с рассказами «от бабушки» и нагло врут и перевирают в интересах своего «я», своего кармана и буржуазной историографии: надо же как-то оправдывать свое предательство, тупоумие, господское положение.

А теперь сами подумайте кому и зачем в  XXI в. нужно реанимировать казачество**, дворянство, кулаков-фермеров, преклоняться перед скелетами их величеств, высочеств, сиятельств, превосходительств. Скудоумие, жадность, трусость толкают респектабельных подонков на любые преступления. Таково их благородие и честь.

«Дурак без попа, что без соли»; «Сытому и молиться гоже»; «И вор богу молится, да какая это молитва»; «Дураков и в церкви бьют»; «Вор слезлив, плут богомолен»; «Где страх, там и бог»; «Хочешь жить по- божьему, бойся не богатого грозы, а убогого слезы» - старинные народные приметы, пословицы и поговорки.

Как давно человек задумался над своей природой, происхождением природных явлений -  не берусь утверждать. Об этом надо спросить у «демократов» - они всё знают, даже как разгромить собственную державу и сделать 300 млн. человек ещё более счастливыми за 500 дней. Но самый универсальный ответ на всё и вся знают попы: «на всё воля божия». Тут хоть кол  на голове теши, хоть утопись - никакие доказательства не допускаются.

Как вводилось христианство на Руси, да и в Западной Европе, в советское время было известно каждому школьнику. Правители, все местоблюстители быстро поняли для себя политическую и экономическую выгоду: помазанники, агенты, посредники и представители бога на земле – выгодно, авторитетно, безопасно, всё дозволено. Уничтожались некоторые непокорные тогдашние диссиденты целыми деревнями, племенами, общинами всеми способами без ядерного и пр. оружия массового поражения (взять хотя бы пруссов в Южной Прибалтике). Жертвы никто не считал - султаны, ханы, шахи, эмиры отдыхали.

Лет 300-400 вгоняли трудовое население в православное христианство (не менее «демократично» выглядела аналогичная картина с католицизмом как на Западе, так и на Востоке). Не успели выбить из людей ведические религиозные представления, как загнил церковный клир, начиная с приходских попов. Царь Иван IV Грозный вынужден был собрать в 1551 г. Поместный собор с повесткой дня о падении нравов среди церковнослужителей: пьянство, обжорство, разврат, многожёнство, взятки, поборы, драки (не могли мирно поделить «церковную кружку»). Однако это мало что изменило в перспективе.

Чтобы облегчить для богатых древнее православие, реформировали его каноны, обычаи (ну как господину поститься 3-4 дня в неделю  на воде и хлебе, когда кладовые и погреба ломились от яств, заморских напитков, да и крепостные девки кругом?). Заодно сделали церковные службы парадными и театрализованными с богатыми одеждами – себя показать и на людей посмотреть. Изменилась и манера иконописи, перепись церковных книг. Иконы и одежды священнослужителей стали более красочными (под Запад, как лубочные картины) со святыми, похожими на именитых грешников.

Начатая царем Алексеем и патриархом Никоном церковная реформа на радость Ватикана и пр. закадычных «друзей» с Запада, расколола русское население на религиозные секты, пошатнула устои православия на Кавказе, на Балканах, в Турции (спохватившийся Никон закончил свою жизнь в заключении в одном из монастырей). С опорой на войска нового строя под командой офицеров-иностранцев, в большинстве католического прихода, начались репрессии против старообрядцев, полилась кровь, запылали костры, появились «волчьи» ямы. Никто не считал сколько людей погибло и в этой кампании, так и не закончившейся до сих пор.***

В последующие годы самый крупный разгром старообрядчества полицией с участием официальной церкви пришёлся на 1853 г. Тогда только в Нижегородской губернии было уничтожено 126 староверческих скитов и монастырей. (Кстати, истинные староверы до сего дня почитают династию Романовых, начиная с Алексея Михайловича Тишайшего и   кончая Николаем II Кровавым со всеми их отпрысками, антихристами; их расстрел не промысел ли божий?)

Общеизвестно, что монастыри создавались в системе христианской церкви не только как культовые, т.е. политические, учреждения, но и как феодальные экономические хозяйства. Они имели свои земли, приписанных к ним крестьян вместе с окрестными населёнными пунктами, всеми угодьями. Настоятель монастыря, как и ныне, царь и бог для всех в округе, наделён правом наказывать, миловать, передавать дело гражданским властям. Использовались они и как политические тюрьмы (а что мешает ныне реанимировать властям давнюю традицию? Ведь есть уже послушники в новоиспеченных монастырях из уголовников).

На протяжении тысячелетий религиозные мифы так ими и остались, не получив ни малейшего подтверждения наукой, практикой, самой жизнью. Вместе с тем церковью были загублены тысячи жизней умнейших, талантливейших людей прошлого. Сегодня, когда человеческий разум проник в молекулу вещества, в живую клетку, в космос, стало окончательно ясно, что церковь и религии в целом являются замаскированными политическими организациями для разделения людей по конфессиям, диаспорам и удержания народных масс в положении послушных рабов «божьих», хозяйских, рабов собственной глупости и невежества. В Эрэфии и бывших республиках  СССР религии призваны вытеснить из сознания населения коммунистическое учение – тоже религии, основанной на многовековой теории и практике создания на Земле самими людьми общества без рабов и господ.

Молебны православных попов по расстрелянным немецкими фашистами польским католикам, религиозным противникам православия и врагам русского государства, под Катынью - один из ярчайших политических актов предательства религиозного и национального характера,  роднящего русскую церковь с фашизмом (авиакатастрофа из-за панского гонора с верхушкой  буржуазной Польши из предателей народа на борту не является ли тоже божиим промыслом?). Воинствующий атеизм 1920-х  гг. за Родину подменён воинствующей церковью против Родины.

Вот такой театр ряженных  в рясы под полусвятых, под казачков-разбойников и т.п. без театра, но с неизменным сценарием.

*Данилевский Григорий Петрович (1829-1890 гг.) родился в семье богатого помещика Харьковской губернии. В 10 лет  определён в привилегированный Московский дворянский институт закрытого типа (этот институт закончили М.Ю. Лермонтов, А.С. Грибоедов, М.Е. Салтыков-Щедрин и др. видные люди в истории Русского государства).

По окончании института в 1846 г. поступил на юридический факультет Петербургского университета (экономическое отделение). По окончании университета дослужился в министерстве народного просвещения до помощника министра.

В период земельной реформы Данилевский был выборным членом комитета от дворян Харьковской губернии.

Закончил свою деятельность главным редактором официальной газеты «Правительственный вестник» и членом Главного управления по делам печати (издательское дело и цензура).

**Перед очередным государственным переворотом Ельцина осенью 1993 г. из Ростова-на-Дону в Москву прибыли три авиаборта с «казаками». Этим воинством заменили охрану милицейской полиции на некоторых предприятиях Москвы, очень нужных путчистам (вроде нефтеперегонного завода в Капотне). А полицаев направили на подавление народного выступления.

Кстати, среди тех «казаков» были и те, чьи деды и прадеды  никогда казаками не были, более того, пострадали от белоказачьих карательных отрядов в годы Гражданский войны 1918-1921 гг., да и позднее – от остатков тех банд.

Такова цена школьной лени, гражданского безразличия, трусости и исторического беспамятства.

***Еще в начале 1980-х годов можно было встретить таёжные поселки, отдельные скиты, небольшие монастыри и общины крещённых староверов-пенсионеров. Среди них в кооперации с государственными организациями была отлажена честная меновая торговля, приемлемая и для тех, кто отказался от денег.

С 1920-х годов старообрядцы, исповедующие те же ценности, что и коммунисты, первыми на далеких окраинах, в отдаленных местностях создавали кооперативы, промысловые артели, а потом и колхозы с пользой для государства, для своих общин и религиозных воззрений. Они берегли природу, охраняли лес от пожаров. Кроме старообрядческих можно было встретить баптистские деревни и колхозы.

Советская власть не преследовала их, более того, в лице местной милиции охраняла их и их имущество от уголовного элемента, проникавшего к ним в поисках прибежища от преследования закона или с целью грабежа старинных книг и икон.

Суровые природные условия жизни, враждебное окружение настойчиво требуют коллективного ведения хозяйства, общинного уклада жизни. Иначе не выжить. Другое дело, когда речь идет о разбазаривании национальных богатств. Конечно, при определенных условиях и от голодного зверя можно откупиться. Но эти условия надо создать, а для этого нужны мужество и знания, ума палата.

Может быть они есть у Новодворской, Хакамады, Голиковой или на юрфаках, у ворья, бандитов и предателей?

Василий КОНОВАЛОВ

http://svoim.info