50 лет назад Хрущев и Кеннеди поняли, что такое ядерное оружие

Ровно полвека назад, 27 октября 1962 года, мир оказался на грани уничтожения

27 октября 1962 года в Москве был уже вечер, когда на Кубе разбушевался тропический шторм. В это время в одно из подразделений советских средств ПВО, базировавшихся на острове, поступило сообщение о подлете американского самолета-разведчика U-2. Да, к этому дню Хрущев и Кеннеди уже сделали первые шаги навстречу друг другу для урегулирования острейшего кризиса, вызванного отправкой на Кубу советских ракет с ядерными боеголовками и вошедшего в историю под названием «Карибский кризис». Но никаких договоренностей между двумя державами достигнуто еще не было, мир продолжал висеть на волоске от войны. И вот к Кубе приближался американский разведчик.

Начальник штаба зенитного ракетного дивизиона С-75 капитан Антонец позвонил в штаб генерала Плиева, командующего Группой советских войск на Кубе (ГСВК), за инструкциями, но того на месте не оказалось. Заместитель командующего ГСВК генерал-майор Гарбуз приказывает капитану ждать появления Плиева. Через несколько минут Антонец вновь позвонил в штаб — никто не взял трубку. И вот когда U-2 был уже над Кубой, Гарбуз сам прибежал в штаб и, не дождавшись Плиева, отдал приказ уничтожить американский самолет. Пуск ракеты был осуществлен в 10:22 по местному времени. Пилот U-2 майор Рудольф Андерсон погиб, став единственной жертвой Карибского кризиса.

Но американцы проглотили «пилюлю», так и не решившись бомбить Кубу. А через несколько дней Хрущев и Кеннеди урегулируют-таки Карибский кризис: советские ракеты под довольно унизительным для Москвы международным контролем будут выведены с Острова Свободы. Но и американцы пойдут на неслыханные уступки: они будут вынуждены не только снять блокаду Кубы (о чем будет объявлено публично), но и убрать свои ядерные ракеты средней дальности, нацеленные на СССР, из Турции и Италии (этот демонтаж американцы, впрочем, афишировать не будут). А советские ядерные боеголовки для уже выведенных оттуда ракет, кстати, пролежат на Кубе еще много лет, о чем американцы узнают много-много позже.

Таким образом, мир переживет и «черную субботу» (как окрестили 27 октября 1962 года), и весь Карибский кризис. И выйдет из него, кстати, в состоянии гораздо большей безопасности. Но об этом – ниже, а пока стоит, видимо, освежить в памяти историю этого самого острого кризиса периода «холодной войны».

Мысль о размещении ракет на Кубе пришла Хрущеву еще на Черном море

1 января 1959 года на Кубе народное восстание во главе с Фиделем Кастро свергло правительство президента Батисты. США весьма встревожились перспективой получить у себя под боком коммунистическое государство, рассказывает сайт coldwar.ru. В начале 1960 года администрация Эйзенхауэра поручила ЦРУ создать, вооружить и тайно подготовить в Центральной Америке бригаду из 1400 кубинских эмигрантов для вторжения на Кубу и свержения режима Кастро. Администрация Кеннеди, получив в наследство этот план, продолжила подготовку к вторжению. 17 апреля 1961 года бригада высадилась в заливе Кочинос («Свиней») на юго-западном побережье Кубы, но в тот же день была разгромлена (кубинская разведка, внедрившись в ряды заговорщиков, знала дату и место высадки десанта). Вторжение оппозиционеров, за которым отчетливо виднелась «рука Вашингтона», подтолкнуло Кастро к резкому сближению с Москвой.

К 1960 году, рассказывает encyclopaedia-russia.ru, США имели значительное преимущество над СССР в стратегических ядерных силах. Для сравнения: у США было примерно 6000 боеголовок, в то время как у СССР только около 300. США обладали более 1300 бомбардировщиками, способными доставить на территорию СССР около 3000 ядерных зарядов. Кроме того, на вооружении США стояли 183 межконтинентальных баллистических ракет «Атлас» и «Титан» и 144 ракеты «Поларис» на девяти атомных подводных лодках. Советский Союз имел возможность доставить на территорию США около 300 боезарядов, в основном с помощью стратегической авиации и МБР Р-7 и Р-16, имевших низкую степень боеготовности и высокую стоимость создания стартовых комплексов, что не позволяло произвести масштабное развёртывание этих систем.

В 1961 США начали размещение около Измира в Турции 15 ракет средней дальности «Юпитер» с радиусом действия 2400 км, которые напрямую угрожали европейской части Советского Союза, доставая до Москвы. Советские стратеги осознали, что можно эффективно достичь некоторого ядерного паритета, разместив ракеты на Кубе. Советские ракеты средней дальности на кубинской территории, имея дальность стрельбы до 4000 км (Р-14), могли держать под прицелом Вашингтон и около половины авиабаз стратегических ядерных бомбардировщиков Стратегических ВВС США, с подлетным временем менее 20 минут. Кроме того, радары системы раннего предупреждения США были направлены в сторону СССР и были мало приспособлены к обнаружению запусков с Кубы.

В своих мемуарах Хрущев пишет, что первый раз идея разместить ракеты на Кубе пришла к нему в 1962 году, когда он поехал во главе советской делегации в Болгарию. Там один из его соратников, показывая в сторону Черного моря, сказал, что на противоположном берегу, в Турции, находятся ракеты, способные в течение 15 минут нанести удар по основным промышленным центрам СССР.

20 мая 1962 года, сразу после возвращения из Болгарии, Хрущев провел в Кремле беседу с министром иностранных дел Андреем Громыко, Анастасом Микояном и министром обороны Родионом Малиновским, в ходе которой изложил им свою идею: в ответ на просьбу Фиделя Кастро об увеличении советского военного присутствия на Кубе разместить на острове ядерное оружие. 21 мая Хрущев поставил этот вопрос на заседании Совета обороны. Больше всех был против такого решения Микоян, однако, в конце концов, члены Президиума ЦК КПСС, входившие в Совет обороны, поддержали Хрущева. Министерствам обороны и иностранных дел было поручено организовать скрытное перемещение войск и военной техники по морю на Кубу. Из-за особой спешки план был принят без утверждения — к реализации приступили сразу после получения согласия Кастро.

28 мая из Москвы в Гавану вылетела советская делегация в составе посла СССР Алексеева, главнокомандующего РВСН маршала Сергея Бирюзова, генерал-полковника Семена Иванова, а также Шарафа Рашидова. 29 мая они встретились с Раулем и Фиделем Кастро и изложили им предложение ЦК КПСС. Фидель попросил сутки на переговоры со своими ближайшими соратниками. Известно, что 30 мая у него состоялся разговор с Эрнесто Че Геварой, однако о сущности этого разговора до сих пор ничего не известно. В тот же день Кастро дал положительный ответ советским делегатам. Было решено, что Рауль Кастро в июле посетит Москву для уточнения всех деталей.

10 июня на заседании Президиума ЦК КПСС обсуждались результаты поездки советской делегации на Кубу. После доклада Рашидова Малиновский представил всем предварительный проект операции по переброске ракет, подготовленный в Генеральном штабе. План предполагал размещение на Кубе двух видов баллистических ракет — Р-12 с радиусом действия около 2000 км и Р-14 с дальностью в два раза больше. Оба типа ракет были снабжены ядерными боеголовками мощностью 1 Мт. Малиновский также уточнил, что вооруженные силы разместят 24 ракеты среднего радиуса действия Р-12 и 16 ракет промежуточного радиуса действия Р-14 и оставят в резерве по половине от количества ракет каждого типа. Предполагалось снять 40 ракет с позиций на Украине и в европейской части России. После установки этих ракет на Кубе количество советских ядерных ракет, способных достичь территории США, увеличивалось вдвое.

Предполагалось также направить на Кубу группу советских войск, которая должна сконцентрироваться вокруг пяти подразделений ядерных ракет (трех Р-12 и двух Р-14). Помимо ракет в состав группы входили также 1 вертолетный полк Ми-4, четыре мотострелковых полка, два танковых батальона, эскадрилья МиГ-21, 42 легких бомбардировщика Ил-28, два подразделения крылатых ракет с ядерными боеголовками 12 Кт с радиусом действия 160 км, несколько батарей зенитных орудий, а также 12 установок С-75 (144 ракеты). Каждый мотострелковый полк насчитывал 2500 человек, танковые батальоны оснащались новейшими танками Т-55.

Кроме того, на Кубу направлялась и внушительная группировка ВМФ: 2 крейсера, 4 эсминца, 12 ракетных катеров «Комар», 11 подводных лодок (из них 7 - с ядерными ракетами). Всего на остров планировалось отправить 50874 военнослужащих. Позже, 7 июля Хрущев принял решение назначить командующим группировкой Иссу Плиева. Прослушав доклад Малиновского, Президиум ЦК проголосовал за проведение операции единогласно.

Операция «Анадырь»

К июню 1962 года Генеральный штаб уже разработал операцию прикрытия под кодовым названием «Анадырь». Планировал и руководил операцией маршал СССР Иван Христофорович (Ованес Хачатурович) Баграмян. Для того, чтобы ввести американцев в заблуждение, всем советским военнослужащим и техническому персоналу, который сопровождал «груз», говорили, что они направляются на Чукотку. Для пущей достоверности к портам приходили целые вагоны шуб и дубленок. Но, несмотря на такое прикрытие, у операции был один существенный изъян: невозможно было скрыть ракеты от регулярно облетающих Кубу американских разведчиков U-2. Таким образом, план заранее разрабатывался с учетом того, что американцы обнаружат советские ракеты до того, как все они будут смонтированы. Единственный выход, который сумели найти военные - разместить несколько зенитных батарей уже на Кубе в местах разгрузки.

Ракеты и прочую технику, а также личный состав доставили в шесть разных портов от Североморска до Севастополя. Для переброски войск выделили 85 кораблей. Ни один капитан перед отплытием не знал о содержимом трюмов, а также о пункте назначения. Каждому капитану вручили запечатанный пакет, который следовало вскрыть в море в присутствии замполита. В конвертах было предписание следовать на Кубу и избегать контакта с кораблями НАТО.

В начале августа на Кубу пришли первые корабли. Ночью 8 сентября в Гаване была разгружена первая партия баллистических ракет средней дальности, вторая партия прибыла 16 сентября. Штаб ГСВК расположился в Гаване. Дивизионы баллистических ракет развернули на западе острова - близ деревеньки Сан-Кристобаль и в центре Кубы - у порта Касильда. Основные войска были сконцентрированы вокруг ракет в западной части острова, однако несколько крылатых ракет и мотострелковый полк были переброшены на восток Кубы - в сотне километров от Гуантанамо и военно-морской базы США в заливе Гуантанамо. К 14 октября на Кубу доставили все 40 ракет и большую часть оборудования.

Американский U-2 еще в конце августа сфотографировал ряд строящихся позиций для зенитных ракет, но 4 сентября 1962 года Кеннеди заявил перед Конгрессом, что на Кубе нет «наступательных» ракет СССР. На самом же деле советские специалисты в это время уже строили девять позиций - шесть для Р-12 и три для Р-14. Вплоть до сентября американские самолеты-разведчики облетали Кубу дважды в месяц. С 5 сентября по 14 октября полеты были прекращены. С одной стороны из-за плохой погоды, с другой - Кеннеди запретил их из опасения эскалации конфликта в случае, если американский самолет будет сбит советской зенитной ракетой.

Блокада

И вот около 3 часов ночи 14 октября 1962 года американский самолет-разведчик Lockheed U-2, пилотируемый майором Ричардом Хейзером, взлетел с авиабазы Эдвардс в Калифорнии. Через час после восхода солнца Хейзер достиг Кубы. Хейзер облетел остров с запада и пересек береговую линию с юга в 7:31 утра. Затем пересек всю Кубу почти точно с юга на север, пролетая над городами Тако-Тако, Сан-Кристобаль, Бахиа-Хонда. Эти 52 километра Хейзер преодолел за 12 минут.

Приземлившись на авиабазе в южной Флориде, Хейзер вручил пленку ЦРУ. 15 октября аналитики ЦРУ установили, что на фотографиях - советские баллистические ракеты средней дальности Р-12 («SS-4» по классификации НАТО). Вечером того же дня эта информация была доведена до сведения высшего военного руководства США. Утром 16 октября в 8:45 фотографии показали президенту. После этого по приказу Кеннеди полеты над Кубой участились в 90 раз: с двух раз в месяц до шести раз в день.

Получив фотографии, президент Кеннеди собрал особую группу советников на секретное совещание в Белом Доме. Эта группа из 14 человек, ставшая позднее известной как «Исполнительный комитет» (EXCOMM), состояла из членов Совета национальной безопасности США и нескольких специально приглашенных советников. Вскоре комитет предложил президенту три возможных варианта разрешения ситуации: уничтожить ракеты точечными ударами, провести полномасштабную военную операцию на Кубе или ввести морскую блокаду острова.
Немедленный бомбовый удар был отвергнут сразу же - так же, как и обещавшее длительную задержку обращение в ООН. В итоге выбор свели к военно-морской блокаде и ультиматуму, либо к полномасштабному вторжению.

Начальник Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) генерал Максвелл Тэйлор и глава Стратегического командование ВВС (SAC) генерал Кёртис Лемей выступили с предложением начать вторжение. По их мнению, Советский Союз не решился бы на серьезные контрмеры. В порядке подготовки к вторжению началась переброска войск во Флориду. Военные торопили президента отдать приказ о вторжении, поскольку опасались, что, когда СССР установит все ракеты, будет уже поздно. Стоит отметить, однако, что агентурные данные ЦРУ о численности советских войск на Кубе уже к тому моменту были существенно ниже реальных. Американцы также не знали о 12 тактических ядерных ракетных комплексах «Луна», уже находящихся на острове, которые могли быть задействованы по приказу генерала Плиева, командующего советскими силами на острове. Вторжение могло повлечь ядерный удар по американскому десанту с катастрофическими последствиями.

Так или иначе, идею вторжения Кеннеди подверг критике. Кеннеди вполне обоснованно опасался, что «даже в том случае, если на Кубе советские войска не предпримут активных действий, ответ последует в Берлине», что приведет к эскалации конфликта. Поэтому, по предложению министра обороны Роберта Макнамары, было решено рассмотреть возможность военно-морской блокады Кубы.
Решение о введении блокады было принято вечером 20 октября: за блокаду проголосовали сам президент Кеннеди, госсекретарь Дин Раск, министр обороны Роберт Макнамара и специально вызванный для этого из Нью-Йорка посол США в ООН Эдлай Стивенсон.

Однако, согласно международному праву, блокада является актом войны. В связи с этим, при обсуждении такого варианта возникали опасения по поводу реакции не только Советского Союза, но мирового сообщества. Поэтому решение о введение блокады было вынесено на обсуждение Организации американских государств (ОАГ). Опираясь на Пакт Рио, ОАГ единогласно поддержала введение санкций против Кубы. Акция была названа не «блокадой», а «карантином», что означало не полное прекращение морского сообщения, а лишь препятствие поставкам вооружений. Было решено ввести карантин 24 октября с 10 утра по местному времени.

Впрочем, вопрос законности «карантина» поддержка ОАГ не снимала – ведь в установке советских ракет на Кубе не было ничего, что противоречило бы нормам международного права. К тому же в Европе уже были размещены аналогичные ракеты, нацеленные на СССР. И потому американцам оставалось лишь гадать, как отреагирует на блокаду Кубы СССР.

Одновременно, в дополнение к блокаде, военное командование США начало подготовку к возможному вторжению. На юг страны, в штат Джорджия, была переведена 1-я танковая дивизия, а пять общевойсковых дивизий были приведены в состояние повышенной боеготовности. Стратегическое командование ВВС перебазировало бомбардировщики среднего радиуса действия B-47 Stratojet в гражданские аэропорты и перевело в режим постоянного патрулирования флот стратегических бомбардировщиков B-52 Stratofortress.

22 октября президент Кеннеди выступил с телеобращением к американской публике (и советскому правительству). В нем он объявил военно-морскую блокаду в виде карантинной зоны в 500 морских миль (926 км) вокруг берегов Кубы, предупредив, что вооружённые силы были «готовы к любому развитию событий». В ответ Никита Хрущев заявил, что блокада незаконна и что любой корабль под советским флагом будет ее игнорировать. При этом советский лидер пригрозил, что если советские корабли будут атакованы американскими, ответный удар последует немедленно.

Тем не менее, 24 октября 180 кораблей ВМС США окружили Кубу с четким приказом ни в коем случае не открывать огонь по советским судам без личного приказа президента. К этому времени на Кубу шли 30 кораблей и судов, в том числе «Александровск» с грузом ядерных боеголовок и 4 корабля, везущие ракеты для двух дивизионов БРСД. Кроме того, к Острову Свободы приближались 4 дизельные подводные лодки, сопровождавшие корабли. На борту «Александровска» находились 24 боеголовки для БРСД и 44 для крылатых ракет. Хрущев решил, что подводным лодкам и четырем судам с ракетами Р-14 — «Артемьевску», «Николаеву», «Дубне» и «Дивногорску» — следует продолжать идти прежним курсом. Стремясь свести к минимуму возможность столкновения советских кораблей с американскими, советское руководство решило развернуть остальные корабли домой.

Одновременно с этим Президиум ЦК КПСС решил привести вооруженные силы СССР и стран Варшавского договора в состояние повышенной боеготовности. Отменили все увольнения. Срочникам, готовящимся к демобилизации предписано оставаться на местах несения службы до дальнейших распоряжений. Хрущев отправил Кастро ободряющее письмо, заверив в непоколебимости позиции СССР при любых обстоятельствах. Впрочем, он не упомянул о том, что существенная часть советского оружия уже не доберется до Кубы.

Обострение кризиса

Вечером 23 октября Роберт Кеннеди отправился в советское посольство в Вашингтоне. На встрече с советским послом Добрыниным он выяснил, что тот понятия не имеет о военных приготовлениях СССР на Кубе. Однако, Добрынин сообщил ему, что знает об инструкциях, полученных капитанами советских кораблей — не выполнять незаконные требования в открытом море. Перед уходом Кеннеди сказал: «Не знаю, чем все это кончится, но мы намерены остановить ваши суда».

24 октября Хрущев узнал, что «Александровск» благополучно добрался до Кубы. Одновременно с этим ему пришла короткая телеграмма от Кеннеди, в которой тот призвал Хрущева «проявить благоразумие» и «соблюдать условия блокады». Президиум ЦК КПСС собрался на заседание, чтобы обсудить официальный ответ на введение блокады. В тот же день Хрущев направил президенту США письмо, в котором обвинил его в том, что тот ставит «ультимативные условия». Хрущев назвал блокаду «актом агрессии, толкающим человечество к пучине мировой ракетно-ядерной войны». В письме он предупредил Кеннеди, что «капитаны советских кораблей не станут соблюдать предписания американских ВМС», и что «если США не прекратят своих пиратских действий, правительство СССР примет любые меры для обеспечения безопасности судов».

В ответ на послание Хрущева в Кремль пришло письмо Кеннеди, в котором он указал, что «советская сторона нарушила свои обещания в отношении Кубы и ввела его в заблуждение». На сей раз Хрущев решил не идти на конфронтацию и начал искать возможные выходы из сложившейся ситуации. Он объявил членам Президиума ЦК КПСС, что «невозможно хранить на Кубе ракеты, не вступая в войну с США». На заседании было решено предложить американцам демонтировать ракеты в обмен на гарантии США оставить попытки сменить государственный режим на Кубе. Брежнев, Косыгин, Козлов, Микоян, Пономарев и Суслов поддержали Хрущева. Громыко и Малиновский при голосовании воздержались. После заседания Хрущев неожиданно обратился к членам Президиума: «Товарищи, давайте вечером пойдем в Большой театр. Наши люди и иностранцы увидят нас, может, и это успокоит их».

Утром 26 октября Хрущев принялся за составление нового, менее воинственного послания Кеннеди. В письме он предложил американцам вариант демонтажа установленных ракет и возвращения их в СССР. В обмен он требовал гарантий того, что «Соединенные Штаты не вторгнутся своими войсками на Кубу и не будут поддерживать никакие другие силы, которые намеревались бы совершить вторжение на Кубу». Закончил он письмо знаменитой фразой «Нам с вами не следует сейчас тянуть за концы веревки, на которой вы завязали узел войны».

Хрущев составил это письмо в одиночку, не собирая Президиум. Позднее, в Вашингтоне была версия, что второе письмо писал не Хрущев, и что в СССР, возможно, произошел государственный переворот. Другие считали, что Хрущев, наоборот, ищет помощи в борьбе против сторонников жесткой линии в рядах руководства Вооруженных сил СССР. Письмо пришло в Белый дом в 10 часов утра. Еще одно условие советской стороны было передано американцам в открытом обращении по радио утром 27 октября - оно призывало американцев вывести ракеты из Турции в дополнение к требованиям, указанным в письме Хрущева.

Ну, а дальше наступила «черная суббота». В ночь с 27 на 28 октября по заданию президента США с советским послом Добрыниным встретился Роберт Кеннеди Он поделился с Добрыниным опасениями своего брата о том, что «ситуация вот-вот выйдет из под контроля и грозит породить цепную реакцию». Роберт Кеннеди заявил, что его брат готов дать гарантии ненападения и скорейшего снятия блокады с Кубы. Добрынин спросил Кеннеди о ракетах в Турции. «Если в этом единственное препятствие к достижению упомянутого выше урегулирования, то президент не видит непреодолимых трудностей в решении вопроса» — ответил Кеннеди.

На следующее утро в Кремль пришло сообщение от Кеннеди, где было указано: «1) Вы согласитесь вывести свои системы вооружения с Кубы под соответствующим наблюдением представителей ООН, а также предпринять, с соблюдением соответствующих мер безопасности, шаги по остановке поставок таких же систем вооружения на Кубу. 2) Мы же, со своей стороны, согласимся — при условии создания с помощью ООН системы адекватных мер, обеспечивающих выполнение данных обязательств, — а) быстро отменить введённые в настоящий момент блокадные мероприятия и б) дать гарантии ненападения на Кубу. Я уверен, что и остальные государства Западного полушария будут готовы поступить подобным образом». Про ракеты «Юпитер» в Турции не было сказано ни слова.

В полдень 28 октября Хрущев собрал Президиум у себя на даче в Ново-Огареве. Уже обсуждение письма из Вашингтона, когда в зал вошёл человек и попросил помощника Хрущева Олега Трояновского к телефону: звонил Добрынин из Вашингтона. Он передал Трояновскому суть его беседы с Робертом Кеннеди и выразил опасения, что президент США испытывает сильное давление со стороны чиновников из Пентагона. Добрынин передал дословно слова брата президента США: «Мы должны получить ответ из Кремля сегодня же, в воскресенье. Осталось очень мало времени для разрешения проблемы». Трояновский вернулся в зал и зачитал собравшимся то, что успел записать в своем блокноте. Хрущев сразу же пригласил стенографистку и начал диктовать согласие. Он также надиктовал два конфиденциальных письма лично Кеннеди. В одном он подтвердил факт того, что послание Роберта Кеннеди добралось до Москвы. Во втором, что он расценивает это послание как согласие на условие СССР по выводу советских ракет с Кубы - убрать ракеты из Турции.

Опасаясь всяких «неожиданностей» и срыва переговоров, Хрущев запретил Плиеву использовать зенитное оружие против американских самолётов. Он также приказал вернуть на аэродромы все советские самолеты, патрулирующие Карибское море. Для пущей уверенности первое письмо было решено транслировать по радио, чтобы оно как можно скорее дошло до Вашингтона. За час до начала трансляции послания Никиты Хрущева (16:00 по московскому времени) Малиновский послал Плиеву приказ начать демонтаж стартовых площадок Р-12.

Демонтаж советских ракетных установок, погрузка их на корабли и вывод с территории Кубы заняли три недели. Убедившись, что Советский Союз вывел ракеты, президент Кеннеди 20 ноября отдал приказ снять с Кубы блокаду. Через несколько месяцев из Турции были выведены и американские ракеты - как «устаревшие».

Уроки кризиса

Безусловно, Карибский кризис (в США, кстати, его называют «Кубинским ракетным кризисом», а на Кубе - «Октябрьским кризисом»), как никакой другой в новейшей мировой истории, поставил планету на грань уничтожения. Не перевесь тогда у руководства СССР и США стремление решить его все же мирным путем – и о последствиях ядерной войны между двумя державами лучше не думать вовсе.

Кто же спровоцировал этот острейший, опаснейший для всего человечества кризис? Многие наши «доброжелатели» чаще всего упоминают в связи с эти имя Хрущева. Дескать, именно его авантюризм (броситься защищать «какую-то» Кубу) и поставил мир на грань катастрофы. Но в таком случае простите, господа-сторонники такой трактовки событий, - а разве размещение американцами ракет в Европе не было вызовом безопасности Советского Союза?

У тогдашнего СССР, продолжают эти «доброжелатели», попросту была «кишка тонка» состязаться на равных с США. Да, это в значительной мере верно – общее соотношение сил было явно не на нашей стороне. Выходит, советскому руководству предначертано было заранее сдаться, капитулировать? Но кто тогда дал бы гарантию, что у американцев не возникнет искушение навсегда решить спор с СССР/Россией опережающим ударом с помощью тех ракет, дислоцированных в Турции? Никто из неангажированных экспертов, конечно, таких гарантий не дал бы.

А это значит, что «авантюризм» Хрущева (и всего тогдашнего советского руководства) сослужил в конечном итоге добрую службу и безопасности нашей страны, да и безопасности всего мира. Ведь, по большому счету, какой урок вынесло то же руководство США из кризиса? А тот, что не считаться с чужой безопасностью в век ядерного оружия уже недопустимо. Ядерная бомба из непосредственного оружия какого-то там абстрактного «театра военных действий» превратилась в «оружие» устрашения, в средство сдерживание противника от всяких агрессивных поползновений. Словом, и руководство США, и руководство СССР окончательно поняли смысл ядерного оружия именно в разгар Карибского кризиса. Именно после этого кризиса державы перестали состязаться между собой без всяких правил (как это было до 1962 года) и сели вырабатывать меры контроля. И в этом, вполне можно сказать, спасительная роль Карибского кризис

Читать полностью:http://www.km.ru/world/2012/10/27/prazdnichnye-dni-i-pamyatnye-daty-v-mire/695958-50-let-nazad-khrushchev-i-kennedi-pа.