РПЦ как субъект экономической деятельности

1. Одной из наиболее значимых общественных организаций современной России является Русская православная церковь (далее – РПЦ) – крупнейшая религиозная организация на постсоветском пространстве. Среди других общественных организаций её заметно выделяет ряд факторов, позволяющих говорить о некоем особом её статусе. В о‑первых, велико политическое влияние РПЦ, которая в России полуофициально признана самой главной общественной организацией. Это формально закреплено тем, что Патриарх занимает шестое место в государственном протоколе. В о‑вторых, церковь имеет многовековую практику ведения хозяйственной деятельности, которой она не была лишена даже в период выживания в атеистическом государстве. В ‑третьих, и это, возможно, главное, существование РПЦ в качестве общественной организации неотделимо от её функционирования в качестве субъекта экономики. Если можно представить, что, например, общество слепых передаст свои предприятия в руки государственных социальных служб или частных предпринимателей и будет существовать исключительно на членские взносы и добровольные пожертвования, то в обозримой перспективе совершенно нереально, чтобы церковь отказалась от взимания платы за дополнительные услуги священников («требы») и свечи.

Современные масштабы экономической деятельности РПЦ мы оцениваем в десятки миллионов долларов, её размах и относительная стабильность уже сейчас позволяют говорить о формировании особого сектора постсоветской экономики – церковного. Очевидно, в дальнейшем масштабы деятельности в этом секторе будут увеличиваться независимо от числа верующих в стране.

По нашему мнению, РПЦ представляет собой гигантскую корпорацию, объединяющую под единым названием десятки тысяч самостоятельных или полусамостоятельных экономических агентов . Точное число этих агентов определить невозможно, но только по официальным данным РПЦ, насчитывается не менее 19 тыс. приходов (общин) и примерно такое же число священников. Кроме того, есть ещё приблизительно 500 монастырей, около 130 епархиальных управлений, а также ряд коммерческих структур (число их неизвестно), действующих при храмах или контролируемых отдельными священниками. Годовой объем финансовых потоков, проходящих через церковные кассы или карманы священников, составляет несколько десятков миллионов долларов, а подконтрольные церкви структуры оперируют уже миллиардами долларов в год.

Несмотря на такой размах экономической деятельности, РПЦ, как и другие общественные организации, – и в отличие от большинства корпораций – по уставу не ставит своей целью извлечение прибыли, а декларирует первоочередность идеологических задач. Примат идеологического над материальным отодвигает решение экономических вопросов как бы на второй план. Поэтому пакет «базовых услуг» (служба в храме, исповедь, причастие, а также иногда обряды крещения и отпевания) предлагается потенциальному потребителю как бы бесплатно, хотя реально он оплачивает их, покупая требующиеся для ритуалов свечи. Дополнительные услуги – специальные «службы» (поминовение, чтение акафистов святым и т. п.) и «требы»^[1](крещение, отпевание, освящение жилья и предметов и т. п.), а также ритуальные предметы и литература оплачиваются отдельно. Сочетание мнимо бесплатного и платного наборов услуг, не будучи уникальной особенностью церковной экономики^[2], является ее важнейшей отличительной чертой.

Казалось бы, экономика РПЦ находится в прямой зависимости от численности приходящих в храмы людей. Однако в реальности примат идеологии позволяет решать экономические задачи во многих случаях без оглядки на реальное число прихожан: в благоприятных для церкви условиях – через контакты с властями и представителями бизнеса, в неблагоприятных (например, в нищей провинции) – за счёт мужества и стойкости духовенства, выражающихся в том числе и в готовности служить бесплатно. Всё это говорит о том, что церкви в отличие от большинства экономических структур практически не грозит банкротство, а следовательно, она может идти на достаточно смелые экономические эксперименты, не неся при этом никаких реальных рисков.

2. Официальные данные об экономике церкви, оглашаемые лично Патриархом Алексием II, весьма скудны. Раз в два года на очередном Архиерейском Соборе (собрании всех епископов, состоящих в штате церкви) он зачитывает основные сведения о структуре доходов и расходов центрального управленческого органа – Московской Патриархии – за весь период между соборами.

Из отчета, сделанного в феврале 1997 г. (кстати, очень приблизительного и не раскрывающего ни общей суммы церковного бюджета, ни даже структуры доходов и расходов), следует, что основную прибыль Московской Патриархии принесли «управление своими временно свободными средствами, размещение их на депозитных счетах, приобретение государственных краткосрочных облигаций и других ценных государственных бумаг»^[3], а также некоторые коммерческие предприятия (в первую очередь выпускающее церковную утварь и предметы, необходимые для отправления службы, художественно-промышленное предприятие « Софрино »), принадлежащие РПЦ^[4]. Взносы же епархиальных управлений (основного управленческого звена в структуре РПЦ) составили чрезвычайно малую сумму – чуть более 2% бюджета Патриархии, которая не позволяет на должном уровне финансировать даже общецерковные образовательные учреждения.

3. Формально существующая система взимания внутрицерковных налогов реально не работает. Тем более что ни в Уставе РПЦ, ни в других опубликованных документах церкви не зафиксированы проценты или конкретные суммы, которые епархии или приходы должны перечислять «наверх». По приведенному выше свидетельству Патриарха, 76 епархий, напрямую подчиняющихся Московской Патриархии и объединяющих более 7 тыс. приходов, дают в общецерковную казну сумму в десять раз меньшую, чем одна не очень большая гостиница в центре Москвы^[5]. Более того, все попытки изменить ситуацию наталкиваются на упорное сопротивление епископата.

4. С другой стороны, в настоящее время трудно найти епископа, который не жаловался бы на недостаток средств, поступающих от приходов, поскольку они все как один занимаются «восстановлением (строительством) разрушенных храмов». Как показывает десятилетний опыт восстановления разрушенного, «возрождение храма», начавшись, может продолжаться бесконечно долго. Помимо восстановления самой церкви и колокольни обычно строятся причтовый (священнический) дом, воскресная школа, оборудуется сторожка для круглосуточного дежурства, покупается легковой автомобиль для священника и грузовик для прихода. Когда, казалось бы, все построено, обнаруживается, что надо заново красить купол, менять проводку, асфальтировать двор перед храмом и т. п. Серьезные же попытки «раскулачить» настоятелей приходов и монастырей, используя формальные механизмы, приводят к таким острым конфликтам, что весьма немногие епископы решаются на это, а если и решаются, то успех их начинания либо не гарантирован, либо временен.

5. По нашему мнению, формальная (заимствованная у государства), но фактически бездействующая система финансовых отношений в церкви, основанная на перечислении налогов нижестоящими структурами вышестоящим, прикрывает реальную модель экономической жизни церкви – архаичную систему «кормлений». При такой системе жесткое административное подчинение низшего звена высшему достигается за счёт предоставления первому практически полной экономической самостоятельности.

Думается, окончательное оформление подобной системы «кормлений» в церкви произошло за последние десять лет. В советский период, особенно после Архиерейского Собора 1961 г., у церкви были лишь предпосылки к созданию такой системы, из них две можно назвать основными: (1) огромная роль «черной кассы» – наличных денег, которые вынуждены были аккумулировать церковные функционеры (от старост приходов до аппарата Патриарха), чтобы иметь возможность проводить ту или иную необходимую церкви работу в условиях жесткого финансового контроля (или попросту грабежа) со стороны государства; (2) весьма приличные «теневые» доходы священнослужителей разного ранга, связанные с исполнением служебного долга за пределами храма (крестины и отпевания на дому и т. п.). Однако в целом государство через финансовую инспекцию и контролируемые местными властями приходские советы владело ситуацией и способствовало поддержанию финансовой налоговой «пирамиды» «приход – епархия – патриархия» (если основные деньги церкви хранились в государственном банке, то их перечисление вверх по «пирамиде» шло проще).

В начале 90 ‑х годов в условиях предоставленной государством религиозной свободы искусственно поддерживавшаяся им пирамидальная экономическая структура церкви рухнула и теперь представляет собой, скорее, трехслойный «пирог», где формальное перемещение средств (налоги) по административной вертикали фактически сведено на нет, в то время как структуры каждого уровня имеют свои источники дохода.

Каждый приход (монастырь), епископ (епархия), не говоря уже о Патриарх ии и ее отделах, разрабатывают свои коммерческие проекты (масштабы их, конечно, очень сильно различаются: от нелицензированной продажи золотых украшений через «свечной ящик» до ввоза огромных партий сигарет), свой круг спонсоров (благотворителей), свои пути ухода от налогов.

6. Коррупционным по своей сути во многих случаях является и расходование духовенством даже более-менее легально полученных средств. С одной стороны, эти деньги идут вроде бы как «на дело», то есть на приобретение новых икон, строительство тех или иных монастырей (храмов) или финансирование иных инициатив. С другой стороны, решение о выделении данных средств, как правило, принимается ответственным лицом единолично и без какой-либо критической оценки расходов.

Например, в начале 90 ‑х годов в одной из южных епархий РПЦ епископ все доходы епархиального управления и все пожертвования благотворителей тратил па восстановление крупного местного монастыря. Сам он много лет прожил в Троице-Сергиевой Лавре и потому очень любил «монашеское делание». В результате основная «дойная корова» епархии – кафедральный собор – обветшал, а епархиальное управление осталось без свободных сре дств дл я его ремонта. К тому же после замены этого епископа монастырь добился особого статуса и таким образом новый епископ лишился епархиальной резиденции, которую прежний епископ против обычной практики имел в своем любимом монастыре.

7. Храмы и монастыри стремятся максимально укрывать прибыль равно как и от епархии, так и от налоговых органов. Для этого широко применяются фальсификация приходской отчетности, занижение прибыли, полученной от «свечного ящика», и сокрытие ( нерегистрация ) исполненных священниками треб. Например, в большинстве храмов настоятели «не могут вспомнить» даже примерное число крещений, совершенных в храме с начала года, поскольку в памяти их сохраняется одна цифра, в книгах записана другая, а в конце года в епархию направляется третья, скорректированная с прочими показателями работы храма. Аналогичная ситуация и с годовыми отчётами епархий.

8. Учитывая тот факт, что попустительство бесконтрольному обороту наличных средств на каждом из уровней церковной иерархии есть неотъемлемая часть системы «кормлений», можно смело утверждать, что пока внутри церкви нет силы, заинтересованной в легализации реального денежного оборота.

«Затратный сектор» внутри церкви (то есть образовательные, катехизаторские и благотворительные структуры) настолько слаб, что не имеет, да и вряд ли в ближайшие годы будет иметь возможность настаивать на такого рода легализации. Тем более что люди, которые возглавляют эти подразделения, сами активно участвуют в обороте наличных денег. Практически во главе всех общецерковных «затратных» отделов стоят священнослужители, причастные, скорее, не к расходованию, а к зарабатыванию средств, – например, правящие архиереи епархий или, на епархиальном уровне, настоятели приходов. Таким образом, церковь не может и не хочет запускать какие-либо механизмы, заставляющие священнослужителей и церковных администраторов отказываться от использования наличных средств.

Стремиться к переводу церковных сре дств в б езналичную форму могло бы государство, однако к РПЦ, являющейся влиятельной в политическом отношении структурой, налоговые и правоохранительные органы проявляют «уважение», фактически отказываясь рассматривать её денежные потоки как источник пополнения казны государства. Более того, в России, да и во многих странах СНГ церковь (как и другие зарегистрированные религиозные организации) пользуется огромным количеством налоговых льгот. Понятно, что для изменения такой ситуации на самом верху «пирамиды» власти должно быть принято политическое решение, а это в нынешней ситуации вряд ли реально.

Фактически РПЦ на территории государств СНГ превратилась в грандиозный экстерриториальный оффшор, осуществляющий самостоятельную финансовую и производственную деятельность и располагающий огромными возможностями для оказания услуг по отмыванию денег теневого и криминального секторов экономики. Уже сейчас в России, Украине и Белоруссии правоохранительные органы, публично подписывая с иерархами невнятные договоры о взаимодействии, за глаза обвиняют РПЦ в том, что она стала «крупнейшей сетью сбыта теневого золота» и сотрудничает в экономической сфере с бандитами.

Снисходительное отношение правоохранительных органов к экономической деятельности духовенства приводит к многочисленным случаям использования последними своего положения при участии в более чем сомнительных финансовых операциях, которые в случае неудачи заканчиваются образованием больших и «безнадёжных» для кредиторов долгов.

Наиболее скандальная история такого рода разыгралась в Кировской (Вятской) области, где епархиальное управление ещё в 1998 г. задолжало одному из местных банков. Неоднократные попытки кредиторов получить долг ни к чему не привели ^[6]. Аналогичная история произошла и в Ивановской области, где епархиальное управление оказалось в долгу перед органами местной власти, выдавшими под его поручительство кредит мошеннику.

9. В соответствии с российским законом «О свободе совести и религиозных объединениях» религиозные организации вправе осуществлять предпринимательскую деятельность. По закону, прибыль от этой деятельности должна направляться на решение уставных задач организации, то есть отправление богослужений, благотворительную и миссионерскую деятельность, а не распределяться среди участников.

Однако повседневная практика предпринимательской деятельности церковных структур далека от того, что предписывает церковное и светское законодательство. Юрист Патриархии говорит, что«торговля на рынке ценных бумаг» для церкви недопустима и может послужить причиной ликвидации религиозной организации в судебном порядке, а Патриарх указывает прибыль, полученную на рынке ценных бумаг, в качестве важнейшей составляющей бюджета (см. выше). Действительно, сейчас структуры РПЦ на всех уровнях получают доходы не только от деятельности, оговоренной в законодательстве. Однако, несмотря на то, что средства, полученные от подобной побочной деятельности, могут быть весьма значительны, церковью они рассматриваются как временные и ненадёжные, и потому для нее гораздо важнее постоянные источники пополнения казны.

Источники дохода на уровне храма (монастыря). На самом нижнем уровне  – храм (монастырь) – таких источников четыре. Первый – «кружка», то есть пожертвования прихожан, сделанные во время или после службы. Сумма данных пожертвований обычно не очень велика и делится между священниками и другими работниками церкви в каких‑то пропорциях. Для них – это «премия» за хорошо выполненную работу.

Серьезных источников постоянных доходов, на которых, собственно, и зиждется бюджет храма, три: «свеча» (то есть продажа свечей), которая дает около 60-70%, «товар» (все, продаваемое церковной лавкой помимо свечей – иконы, книги, украшения) и «требы» (заказываемые верующими услуги священников – как требы, так и специальные службы). Высокая доля «свечи» в совокупном доходе храма обусловлена как спецификой православного обряда (свечи покупает почти каждый пришедший в церковь), так и низкой себестоимостью свечей, которая позволяет при продаже получать до 6000% (шести тысяч!!!) прибыли.

Если стандартная двухкилограммовая пачка парафиновых свечей в мелкооптовом отделе ХПП « Софрино » стоила в октябре 1999 г. 35 руб., то цена самой тонкой свечки (№ 140) в обычном московском или подмосковном храме была в этот момент не меньше рубля. А таковых свечей в этой пачке 705 штук. Самые толстые свечи (№ 20) продаются уже по 20 руб., а в пачке их 102. Поскольку производительность свечного цеха ХПП « Софрино » известна – не менее 200 т свечей в месяц, то можно легко подсчитать, что только от продажи его продукции, без учета продукции многочисленных конкурентов, храмы и епархиальные управления заработали как минимум 25,75 млн. долл. лишь за 10 месяцев 1999 г. (даже не учитывая более высокую рентабельность толстых свечей, более высокие цены в некоторых храмах, колебания курса доллара и т. д.).

Прибыль от продаваемого на свечном ящике «товара» не очень высока (около 50%) и обусловлена как разнообразием его ассортимента, так и «оборотистостью» и квалификацией продавцов. Немалое значение, особенно при продаже литературы, имеет и деятельность священников. Зачастую они прямо рекомендуют своим прихожанам (во время исповеди или личной беседы) приобрести ту или иную книгу, продающуюся, как правило, в храме.

Доход от «треб» достаточно высок и постоянен, хотя и ограничен потребностями верующих. Но прибыль от них для храма не очень велика, поскольку большая часть платы за требы идет непосредственно исполняющему их священнику. Весьма часты случаи, когда священники совершают требы не в храме, а на дому, и плату за них забирают себе полностью, что не очень приветствуется церковной властью. Но на это «закрывают глаза», поскольку такая «самодеятельность» органично присуща системе «кормлений». Понятно, что огромное значение в распределении заказов на требы имеет личная популярность священника.

Данная структура доходов характерна для большей части епархий, хотя некоторым из них могут быть свойственны и другие, специфические особенности.

Непостоянные источники дохода храма весьма разнообразны. Характерные для дореволюционной благотворительности разовые частные крупные пожертвования сейчас очень большая редкость, зато помощь корпоративных благотворителей распространена весьма широко. Важна для храмов материальная помощь со стороны местных властей.

Практически ежедневно в газетах можно встретить сообщение, подобное этому: на выборах в Карачаево-Черкесии «мэр Черкесска большую часть своего времени и избирательного фонда посвятил православной церкви – храмы получили в подарок колокола, а священники – машины»^[7].

Весьма доходной для храма может быть и коммерческая инициатива либо лично священника, либо прихода. Особенно часто побочная экономическая деятельность прихода осуществляется в сфере погребальных услуг. Известно достаточно много других успешных коммерческих проектов, реализуемых на приходском (монастырском) уровне в таких сферах, как издательская^[8], торгово-закупочная, аграрная. При некоторых храмах и монастырях действуют ремесленные мастерские, занимающиеся иконописью, столярными работами, вышивкой. Довольно широко распространено предоставление приходских или даже храмовых помещений в аренду^[9]. Но все же такие случаи, скорее, исключение, чем правило.

Источники дохода на епархиальном уровне . Два источника доходов епархиального управления являются постоянными и относительно стабильными. Это – налог на приходы и прибыль от работы епархиального склада.

Налог, на приходы устанавливается или в процентах с оборота (обычно 20 ‑25% ), или в виде фиксированных сумм. Однако в полном объеме его обычно платят лишь «старые», то есть функционировавшие еще до конца 80 ‑х годов храмы, число которых невелико. Остальные храмы отговариваются необходимостью реставрации и строительства и потому либо платят меньший налог, либо не платят его вообще. Епархиальный налог обычно платится раз в год, что в условиях характерной для постсоветских государств высокой инфляции достаточно сильно его девальвирует. И это, не говоря о фальсифицированной приходской отчетности, занижающей (для епархии) расценки за требы и скрывающей значительную, если не большую часть доходов «со свечного ящика». В последние годы некоторые епархии начали применять практику взимания вменённого налога в долларах США (доводилось из первых уст слышать о суммах налога в 2000 долл. в год с крупного благоустроенного храма), но трудно сказать, насколько широко это распространено. Поскольку дальнейшую судьбу этих сре дств пр оследить, как правило, невозможно, мы считаем все поступающие с приходов налоги чистой прибылью епархиального управления.

Прибыль от работы епархиального склада формируется от продажи товаров, из которых теоретически должны формироваться «свечные ящики» в храмах, на складе должны закупаться богослужебная литература, утварь, облачения. Стандартный епархиальный налог (то есть чистая прибыль епархии) на подобном складе – 30% (кроме свечей, налог на которые обычно равен 100%). Однако лишь в части епархий приходы всё необходимое закупают именно на епархиальном складе. С одной стороны, не всегда ассортимент продукции и цена соответствуют потребностям приходов. С другой – сами священники зачастую ищут «товар» и свечи на стороне либо желая получить большую прибыль, либо по иным причинам. Например, есть поклонники продукции « Софрино », которые стремятся у себя на приходе иметь «товар» только этого производства. Епископы по‑разному относятся к подобной «самодеятельности» клириков. Некоторые индифферентно, а кое-где (например, в Среднеазиатской епархии) дело доходит до принуждения к даче «клятв на кресте» в том, что «товар» будет браться только на епархиальном складе.

По первым двум источникам прибыли (епархиальный налог и склад) нами рассчитана примерная прибыль епархиального управления средней по размеру (120 приходов) епархии, характерной для Центральной России, Восточной Украины, Белоруссии. Она составляет 102,8 тыс. долл. в год (80 тыс. долл. – налог с приходов, 22,8 тыс. долл. – прибыль от работы епархиального склада).

Третий источник прибыли епархиального управления – деятельность кафедрального собора (соборов), настоятелем которого формально является правящий архиерей. Зачастую именно кафедральный собор (как правило, крупнейший храм епархии и областного центра) обеспечивает функционирование аппарата епархиального управления (то  есть платит ему официальную зарплату и оплачивает коммунальные услуги и канцелярские расходы). Ключарь собора (то есть реальный настоятель) часто выступает и секретарем епархиального управления – вторым по должности человеком в епархии после епископа. На наш взгляд, именно средства, получаемые с кафедрального собора, и служат важнейшим источником поддержания существования епархии как учреждения (для сотрудников аппарата епархиального управления как частных лиц, конечно же, важнее первые два постоянных источника прибылей).

Непостоянные источники дохода достаточно разнообразны, но наиболее ощутима, вероятно, помощь жертвователей. И чем более архиерей дружен с местной элитой (областного уровня), тем она крупнее и существеннее.

Примеры оказания такой помощи мы можем найти почти в каждом регионе, но приведем только несколько наиболее характерных . Самым значительным видом пожертвований местных властей являются инвестиции муниципальных сре дств в стр оительство и реконструкцию храмов и других объектов, принадлежащих церкви, Пример здесь подаёт Москва. Общеизвестна роль Ю. Лужкова в строительстве кафедрального собора города – Храма Христа Спасителя, но этим список «подарков», сделанных за последние годы мэром Москвы правящему архиерею города Патриарху Алексию II, не исчерпывается^[10]. Близка к такому типу жертвования финансовая помощь государства, которую епархия может «выбить» под предлогом реставрации тех или иных храмов или монастырей, признанных памятниками культуры. Довольно популярным видом пожертвований являются персональные подарки архиереям.

Помощь жертвователей – далеко не единственный источник непостоянных доходов епархиального управления. Известными сферами активности коммерческих структур, действующих при епархиальных управлениях, являются производство свечей, полиграфия, организация паломничеств и демонстрация «гастролирующих» святынь, разлив воды, риэлторский бизнес.

10. На самом высоком уровне  – на уровне Московской Патриархии (далее – МП) и её отделов – об источниках дохода можно говорить достаточно конкретно, хотя недостаток достоверной информации и здесь ощущается весьма остро. Первая проблема, встающая перед исследователем, состоит в том, что доходная часть Патриархии не консолидирована. Получаем ые ею средства идут по нескольким самостоятельным каналам, контролируемым людьми из ближайшего окружения Патриарха. Некоторые из них занимают официальные должности, некоторые нет.

11. Важнейшей «кормилицей» МП является (или являлась) группа компаний АО «Международное экономическое сотрудничество» (МЭС). Группа МЭС, составив капитал на продаже нефти за рубеж на льготных условиях, по собственным утверждениям, на 1997 г. имела оборот в 2,7 млрд. долл. МП еще в 1990 г. выступила одним из учредителей МЭС и в настоящее время имеет 20% акций компании (ранее владела 40%)^[11]. Кроме Патриархии, АО «МЭС» было также тесно связано с Управлением делами президента РФ, продавая нефть в рамках программы реконструкции Кремля.

Вторым важным источником доходов Московской Патриархии является ХПП « Софрино ». В докладе 1997 г. Патриарх упомянул, что оборот « Софрино » достигает 10 млрд. руб. в месяц^[12], что в пересчёте на доллары США составляло 2 млн. долл. (при достаточно невысокой инфляции и стабильном курсе рубля). То есть годовой оборот предприятия, по официальным данным, достигал 24 млн. долл. в год. При минимальной норме рентабельности в 15% (при меньшей рентабельности на постсоветском пространстве не работают) это означает, что в год « Софрино » приносило дохода не менее 3,6 млн. долл.

Если верить этим цифрам, лишь на перепродаже произведённой « Софрино » продукции епархиальные управления при минимальной наценке в 30% зарабатывали в год 8 млн. долл., или в среднем чуть больше 105 тыс. долл. на одну епархию, подчинённую Московской Патриархии (на октябрь 1997 г. – 76 без автономных церквей). И это – только товар « Софрино » и только с минимальной рентабельностью. Однако прямой связи между объёмом произведенной « Софрино » продукции и объёмами продаж епархиальных складов нет. Общеизвестны и большая доля произведённой в Софрино « нецерковной » продукции, и прямые закупки на предприятии «ходоками» с приходов или независимыми дистрибьюторами, и первоочередное распределение продукции среди узкого круга сверхбогатых и многолюдных епархий (прежде всего Московской, а также упомянутых в докладе Патриарха Воронежской, Екатеринбургской, Ставропольской). Финансовый директор « Софрино » Л.  Тарапуха затрудняется определить долю своего предприятия на рынке церковной продукции, подтверждая, однако, что в основном она идёт в Московский регион и в отдельные епархии (Челябинскую, Саратовскую, Тюменскую), где архиереи проводят жёсткую экономическую политику, ориентированную именно на это предприятие. Однако уже в близких к Москве Ярославской или Костромской епархиях в разных храмах « софринская » продукция составляет от 80 до 30% ассортимента.

Помимо помощи государства и благотворителей, прибыли от предприятий общецерковного значения и денег, перечисляемых епархиями, аппарат МП имеет мощный финансовый резерв, обусловленный статусом Патриарха как правящего архиерея Москвы (более 300 приходов). Кроме того, через своего наместника – митрополита Крутицкого Ювеналия ( Пояркова ) – Алексий II номинально контролирует более 600 приходов в Московской области, то есть Патриарху подчинены 5% вnbsp;тыс. приходов, дают в общецерковную казну сумму в десять раз меньшую, чем одна не очень большая гостиница в центре Москвысех приходов РЦП, причём самых богатых.

Обладающие фактической независимостью Отделы Московской Патриархии, практически не получая средств из общецерковного бюджета, строят свою экономическую базу на тех же принципах, что и аппарат Патриарха. В прессе подробно освещалась деятельность Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС), который контролировал ввоз в страну большого количества подакцизных товаров, поэтому в данной публикации нет необходимости подробно останавливаться на этом вопросе.

13. Предоставленная в ближайшие годы сама себе церковная экономика, на наш взгляд, может развиваться по следующим направлениям.

1. Продолжит свое существование система «кормлений», которая делает легальный сбор епархиального и приходского налога почти бессмысленным делом. Сохранится ситуация, когда налоги не выплачиваются в полной мере, а то, что выплачивается, либо расхищается, либо используется неэффективно. По‑прежнему все ступени административной «пирамиды» РПЦ будут заинтересованы в этом, поскольку, в о‑первых, не собранные в виде налогов средства служат личному обогащению, а в о‑вторых, снимают необходимость во взаимной отчетности.

2. Между субъектами экономической деятельности церкви неизбежно будет усиливаться конкуренция. После бума первой половины 90 ‑х годов, когда у церкви не хватало кадровых и производственных ресурсов для обслуживания резко увеличившегося числа прихожан, к концу десятилетия ситуация существенно изменилась. Число священнослужителей практически во всех епархиях достигло «потолка» и между ними, особенно в крупных храмах, очевидна конкуренция. Церковные и околоцерковные производства работают уже не на необъятный рынок, способный поглотить любой объем продукции, а на конкретных постоянных заказчиков. Очевидно, соперничество в производственной и кадровой сферах обусловит следующий этап развития церковной экономики, для которого будет характерен передел рынка с использованием ценовых, административных и иных, возможно, криминальных аргументов.

3.  Особый политико-экономический статус РПЦ, уже фактически превратившейся во внутрироссийский оффшор, по мере реального усиления влияния налоговых органов может быть использован для отмывания денег теневым и даже криминальным секторами экономики. И если пока известны лишь единичные подобные случаи, то в недалёком будущем это может превратиться в серьёзную проблему.

4. Процесс развития гражданского общества в России, вполне вероятно, повлияет на экономическую деятельность церкви, что выразится в виде большего уважения к юриспруденции. В настоящее время церковь погашает социальные конфликты в своей среде, «не вынося сор из избы», но представляется возможным, что уже в недалёком будущем во многих случаях отношения по линии «священник – епископ», «приход (монастырь) – работники ( трудники )», включая вопросы заработной платы и социальных гарантий, могут начать регулироваться юридически на основе общегражданского законодательства.

«Вопросы экономики», 2000, № 8

Выписки

Продолжение следует...

Документ, именуемый «План привлечения сре дств дл я расчетов за выполненные работы по воссозданию храма Христа Спасителя в Москве по департаменту имущества города Москвы», руководитель комплекса имущественно-земельных отношений города Олег Толкачев подписал еще в ноябре 2002 года. Согласно этой внутренней директиве, разосланной по окружным отделениям Москомимущества, руководители на местах лично отвечают за сбор плановой суммы, которая за три первых месяца 2003 года должна в общей сложности составить 12 млн. 250 тыс. рублей. Причем эти деньги должны быть выплачены из внебюджетных фондов в виде благотворительных взносов арендаторов столичной недвижимости в Фонд храма Христа Спасителя. Чтобы выполнить план, районные чиновники были вынуждены ввести негласный «налог» – с конца прошлого года каждый арендатор, обращающийся в Москомимущество за любой справкой, оформлением аренды помещений или договором, получает бумагу с реквизитами церковного фонда и четкие инструкции по суммам оплаты. Без квитанции о перечислении благотворительных взносов бумаги не оформляются.

Борис Устюгов

«Известия», 13 января 2003.

Прислужники или «Почём опиум для народа?»

…несколько раз приходилось наблюдать, как епископ, ведущий себя, мягко говоря, аморально, после критики светских СМИ (поскольку епархиальные СМИ не свободны и не могут свободно выражать мнение церковного народа) бросался под защиту таких организаций, как РНЕ, ЛДПР, КПРФ и т. д.

Максим Шевченко».

« НГ-религии », 9 августа 2000.

Лоббировать интересы религиозных объединений в последнее десятилетие стало выгодно – и это проверенное средство будет хорошо и к декабрю и к выборам в Госдуму.

Поэтому отдельные депутатские группы вновь предлагают служителям культа (а точнее, ложным организационно и финансово структурам, каковыми являются традиционные религиозные конфессии – РПЦ, исламские и буддистские силы, раввинат) свои услуги. На этой ниве уже замечены новые игроки – народная партия Геннадия Райкова , повсюду трубящая о создании депутатского объединения «В поддержку традиционных духовно-нравственных   ценностей в России». Но более опытный   лоббист Александр Чуев (Всероссийская великодержавная партия) пошёл испытанным путём: взял с полки забытый законопроект и предложил его церквам. В ответ, видимо, рассчитывая на голоса священнослужителей и прихожан для своей малобюджетной партии.

Михаил Виноградов».

«Известия», 24 января 2003.

Сергей Глазьев обратился к Патриарху Алексию II с просьбой рассмотреть те законодательные инициативы, которые были подготовлены фракцией КПРФ…

Они предлагают предоставить Русской Православной Церкви значительные преимущества и льготы: возможность использования государственных телеканалов, предоставление Церкви государственных субсидий… С. Глазьев считает необходимым предоставить Церкви тот же статус, что и учреждениям здравоохранения и образования.

Михаил Тульский».

« НГ-религии », 27 декабря 2000.

К сестринским отношениям между религией и наукой

Вопрос о границах веры и науки и взаимоотношениях этих двух сфер человеческого самовыражения и постижения себя, мира и Бога до сих пор нуждается в философском осмыслении.

Свой взгляд на эту непростую проблему попыталась сформулировать Русская Православная Церковь Московского Патриархата (РПЦ МП) на прошедшей в марте научно-практической конференции «Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России», проходившей в закрытом городе оборонной атомной науки – Сарове и в Москве.

В итоговом документе конференции говорится, что «именно представители РПЦ должны выступить инициаторами межконфессионного сотрудничества по защите российской науки и техники, восстановлению нравственных и духовных приоритетов учёного и специалиста»… «не откладывая, подготовить и подписать соглашение между Московским Патриархатом и Министерством по атомной энергии, расширяющее возможности просветительской и пастырской деятельности православного духовенства в закрытых НИИ и КБ, на предприятиях атомной промышленности, включая доступ духовенства непосредственно на рабочие места».

С этой целью необходимо проработать вопрос о том, чтобы отдельные священнослужители могли в соответствии с действующим порядком получить допуск к секретным сведениям.

Евдокия Гагарина».

« НГ-религии », 26 апреля 2000.

Игра в тёмную с освящением

…электростанции

В минувшую субботу Патриарх Московский и всея Руси освятил машинный зал гидроаккумулирующей станции в Сергиево-Посадском районе...

Освящение машинного зала совпало с ритуалом заложения первого камня в церковь Успения Пресвятой Богородицы, и патриарх освятил заодно и эту новостройку. Новый храм будет построен на средства Мосэнерго .

Владимир Ворсотин ».

« Комсомольская правда», 17 декабря 2000.

… храм-вагона

Патриарх… сегодня на Киевском вокзале Москвы освятил храм-вагон… МПС передаёт этот вагон в виде благотворительного дара в собственность Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Ремонтом вагона занимались Воронежский и Московский имени Войтовича вагоноремонтный заводы.

«Метро», 18 октября 2000.

Религия – не мораль, не нравственность

Как это удаётся умным людям забыть, что религия не тождественна ни морали, ни нравственности? Разве не знают эти умники, что жульё и проходимцы столь же распространены среди церковников и богомольцев, сколь среди безбожников и равнодушных к религии?

Владимир Скворцов».

«Известия», 16 октября 2002

Патриархат – наше светлое будущее

Подведены итоги национального конкурса прессы «Крепка семья – крепка держава»…

Образцом подражания для молодёжи многие авторы вполне добротно написанных статей и очерков почему-то считают патриархальное религиозное семейство, в котором воспитывается 20 человек детей.

Надежда Ажчихина ».

«Независимая газета», 23 февраля 2001

atheismru.narod.ru

http://bolshoyforum.org/forum/index.php?page=490