Разгром Франции Третьим рейхом, ставший возможным в результате Пакта Молотова — Риббентропа, кардинально изменил баланс сил в мире, расколол единый антисоветский фронт Запада и принудил врагов СССР (Англию и США) стать пусть временными, но союзниками Советского Союза в борьбе с фашизмом.
Когда речь заходит о Пакте Молотова — Риббентропа всегда всплывает польская тема, начинают говорить (с разными оценками, положительными или отрицательными) о том, что Пакт определил судьбу Польши, обрёк её на разгром и раздел. Хотя это абсолютно не соответствует действительности.
Смертный приговор польскому государству был подписан Англией и её подручной Францией задолго до Пакта, когда они приняли решение бросить Польшу под немецкий каток. Показательно, что ещё 4 мая 1939 года по итогам англо-французский переговоров две эти великие державы приняли решение о том, что «судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние в свою очередь будут зависеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счёте, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале».
Вдумайтесь, план немецкого нападения на Польшу ещё находится в стадии разработки, а Лондон и Париж составляют документ, в котором совершенно однозначно говорится о грядущей войне, причём общеевропейской, как о несомненном факте, и о том, что на начальном этапе этой большой войны Польшей надо будет пожертвовать. Но потом, когда британцы с французами победят, они, конечно, полякам эти "неприятности" как-то компенсируют.
Естественно, что Польшу об отведённой ей роли жертвы на заклание ни французы, ни англичане известить не удосужились. Напротив, для стимулирования польской воинственности Варшаве были даны документально зафиксированные гарантии франко-английской помощи с указанием, сколько дивизий и самолётов на какой день германо-польской войны будет брошено против Германии (к вопросу о том, чего стоят подписанные западными державами договоры, и что если бы Горбачёв получил письменные гарантии, не было бы расширения НАТО).
Поэтому Пакт был не про Польшу, а про то, как не дать Англии и Франции спровоцировать на её территории советско-германскую войну в 1939 году, когда ни Третий рейх, ни СССР к ней ещё не были готовы. Задача сложная и жизненно важная и для Берлина, и для Москвы. Но при всей её важности сводить только к ней смысл Договора о ненападении ни в коем случае нельзя.
Стратегически Пакт был направлен против Британской империи, а непосредственно в нём решалась судьба Франции.
О том, что Пакт нанёс сокрушительный удар по Британской империи, сломав её сценарий Второй мировой войны, и потому стал «крупнейшим провалом английской стратегии за весь XX век» (Наталья Нарочницкая) написано и сказано (в том числе и автором этих строк) немало, повторяться не будем. Обратимся к французской теме, незаслуженно остающейся в тени.
23 августа 1939 года в Москве был подписан смертный приговор Третьей республике. Преувеличиваю? Нисколько. Председатель Совнаркома и Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов на заседании Верховного Совета СССР 1 августа 1940 года (после разгрома Франции) предельно чётко расставил все точки над «i», заявив, что советско-германское соглашение «обеспечило Германии спокойную уверенность на Востоке».
Без такой уверенности военная кампания против Франции, её разгром и оккупация были бы невозможны. Риббентроп летел в Москву не только чтобы избежать германо-советской войны на территории Польши и ради этого согласиться на присоединение к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии. Он летел, чтобы в первую очередь Договором о ненападении гарантировать надёжный тыл на время будущей германо-французской войны с готовностью взять обязательство не противодействовать возвращению СССР отторгнутых в период Гражданской войны территорий Прибалтики, Молдавии и Выборга.
Предвижу волну возмущения: Сталин отдал на растерзание Гитлеру прекрасную, свободолюбивую Францию, нашу потенциальную союзницу в борьбе с нацизмом. К эмоциям обязательно добавят и прагматизма: позволил Гитлеру многократно усилить свою мощь перед нападением на СССР за счёт военно-промышленного комплекса поверженной Франции ради получения каких-то там Прибалтики с Выборгом и Молдавии. Давайте разберёмся, что это было: ошибка Сталина или его сильнейший стратегический ход.
В России людей, искренне любящих Францию, симпатизирующих ей было и есть предостаточно. Французская культура, несомненно, прекрасна. Как прекрасна и немецкая культура, и германофилов в России едва ли намного меньше франкофилов. Но это не отменяет того факта, что Германия во главе объединённой Европы не так давно пыталась «окончательно решить» русский вопрос (только гражданского населения было убито — расстреляно, повешено, сожжено заживо — свыше 7 миллионов человек). Несколько ранее в Россию во главе объединённой Европы приходила и Франция (такого масштаба зверств тогда не было, но массовые расстрелы русских пленных и конюшни в Успенском соборе Кремля помнить следует). Личные симпатии более или менее крупных групп населения к той или иной стране — это одно, а отношения между государствами — это совсем другое.
При всех симпатиях к Франции нельзя не признать, что Франция — была, есть и будет противником России, как и остальные великие державы Запада.
XVIII век — практически весь век конфронтация с Россией, за исключением нескольких лет нахождения в одной коалиции в период Семилетней войны. Как писал французский историк Альберт Вандаль, вторжение России «в круг великих держав расстроило старую политическую систему Европы — ту систему, которая создана была мудрой политикой наших королей и министров. Людовик XV в течение почти всего своего царствования, по временам и Людовик XVI, и их самые знаменитые советники считали необходимым положить предел русскому напору; они старались противопоставить ему тесный союз из группы государств, мечтали устроить плотину из твёрдо поставленных на ноги и тесно связанных друг с другом Швеции, Польши и Турции». Как видим, первый «санитарный кордон» против России стала строить именно Франция.
XIX век — нашествие Наполеона, Крымская война (Франция уже не главная, а подручная у Британии, но именно французские войска сыграли решающую роль при осаде Севастополя).
XX век — Франция союзник России в Первой мировой войне, при этом Франция вместе с Англией наносят Российской империи смертельный удар в спину. Февральским переворотом погружают союзника в хаос, чтобы вывести его из состава держав-победительниц и не допустить колоссального усиления России по итогам войны. Затем интервенция. В 20-е годы — кураторство над «санитарным кордоном».
Да, в 1935 году был заключён Франко-советский договор о взаимопомощи, но он оказался такой же пустышкой, как недавняя Ось Париж — Берлин — Москва при Президенте Шираке и канцлере Шрёдере. Наличие этого договора ни в коей мере не мешало Франции (при ведущей роли Великобритании) накачивать мощь гитлеровской Германии для войны против СССР. "Мюнхенский сговор" был не против Чехословакии, как Пакт не против Польши, он был против СССР. "Мюнхен" должен был положить начало гитлеровской агрессии на Восток. Показательны слова Муссолини о соглашении, якобы касавшемся исключительно германо-чехословацких территориальных проблем: «То, что произошло в Мюнхене, означает конец большевизма в Европе, конец всего политического влияния России на нашем континенте».
Не вышло. Но прошло всего несколько месяцев после Мюнхена, и министр иностранных дел Франции по итогам переговоров в декабре 1938 года с Риббентропом в специальном циркулярном письме радостно известил французских послов по всему миру о том, что «отныне германская политика будет направлена на борьбу с большевизмом. Рейх дал понять о наличии у него стремления к экспансии в восточном направлении…»
Это не было каким-то «вывихом» во французской политике, это была её магистральная линия. Уже во время "Странной войны" министр внутренних дел Франции Альбер Сарро, выступая в парламенте, сформулировал кредо французского правящего класса: «Единственная опасность, которой нам на самом деле надо бояться, — это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней — ничто». Насколько это созвучно лозунгу британских консерваторов «Чтобы существовала Британская империя, русский большевизм должен быть уничтожен!»
Кем бы следовало считать Сталина, если бы он, полагаясь на Договор о взаимопомощи, считал Францию союзником в грядущей войне против Третьего рейха и строил на этом политику безопасности СССР? Франция была для Советского Союза таким же врагом, как и гитлеровская Германия. Именно так к ней относился Сталин при подписании Пакта. Один враг собирался съесть другого врага. На здоровье! Тем более, если эта грызня хищников позволяет оттянуть войну с Германией и решить целый ряд жизненно важных для безопасности государства территориальных проблем.
Это, что касается эмоций — «Францию на растерзание, как же можно». Теперь, что касается «прагматизма».
Советско-германская война была объективно неизбежна. Вопрос стоял лишь о том, когда она начнётся и по какому сценарию, с каким раскладом сил. Британский сценарий, по которому и шла подготовка войны со времён Локарнских соглашений (1925 г.), предусматривал накачивание мощи Германии для выполнения миссии «киллера» на Востоке. Французская армия (сильнейшая сухопутная армия Европы того времени) по этому сценарию должна была добить чуть живого победителя: или Третий рейх, или СССР.
Такой сценарий, естественно, не устраивал Берлин, поэтому он и стремился перед походом на Восток (чего желал не меньше Лондона и Парижа) ликвидировать «британскую шпагу на континенте» — Францию. Британский сценарий абсолютно не устраивал и Москву: уцелеть при его реализации у СССР практически не было шансов. Равная неприемлемость британского сценария сделала возможным подписание Пакта Молотова — Риббентропа, который отправлял его в мусорную корзину.
Для Германии Пакт открывал возможность разгромить Францию, поставить себе на службу её экономику и тогда уже с прочным тылом на Западе обрушиться на СССР, уничтожение и захват ресурсов которого способны были невероятно усилить германскую мощь для будущего противостояния с Британской империей и Америкой в борьбе за мировую гегемонию.
Однако и для СССР слом британского сценария и германо-французская война открывали «окно возможностей».
Во-первых, несмотря на экономическое и демографическое превосходство Германии, французская армия была сильнее вермахта или равна ему. Она могла если не разгромить, то хотя бы серьёзно обескровить вооружённые силы Рейха. Этого не произошло. Армия не стала сражаться. Франция рухнула подобно карточному домику. И дело было не в нежелании французов, травмированных Первой мировой войной, воевать, как нас постоянно уверяют. Францию сдал её правящий класс, который сразу понял, что реальная война с Германией будет на руку только СССР, к уничтожению которого он так стремился и приложил столько усилий. Элита с лёгкостью поменяла статус Франции — «второй державы» при Британской империи, на статус «второй державы» в гитлеровском Евросоюзе.
Во-вторых, разгром Франции радикально менял баланс сил в мире (это сработало).
Разгромив Францию, Гитлер поставил под контроль почти всю континентальную Европу. Гитлеровский ЕС ещё был не в силах самостоятельно сокрушить Британскую империю и тем более США. Но и те уже не могли самостоятельно сокрушить Третий рейх. В случае же победы над СССР Германия настолько усиливалась, что поражение Британской империи становилось неизбежным, а исход будущей схватки с Америкой оказывался труднопредсказуем. При этом в Лондоне, тогдашнем лидере западного мира, прекрасно понимали, что при проигрыше Берлину в схватке за гегемонию потерей только империи не отделаться, речь пойдёт о выживании самой Великобритании. Точно так же и в Вашингтоне понимали, что в случае торжества Рейха путь Америки к гегемонии окажется перекрыт.
Лондону и Вашингтону, готовившим Вторую мировую войну для уничтожения СССР, а также для победы друг над другом чужими руками (это отдельная тема), не осталось ничего другого, как пойти на союз с советской Россией ради собственного спасения.
Так Сталин, отказавшись от губительной литвиновской политики «коллективной безопасности», обеспечив Договором о ненападении надёжный тыл Германии для разгрома Франции, расколол единый антисоветский Запад и принудил Британскую империю и США в будущей советско-германской войне встать на сторону СССР, создать реальную антигитлеровскую коалицию — «Большую тройку» и тем определил судьбу мира на последующие полстолетия.
Сейчас, когда весь Запад вновь един в стремлении уничтожить Россию, опыт сталинской дипломатии актуален как никогда.
