Обществу нашей страны, мучительно и медленно избавляющемуся от перестроечно-ельцинского морока, следует принять за истину тот очевидный факт, что миротворчество само по себе не может служить самоцелью
Самоочевидность тупика позиционного противостояния, ставшего явью ещё летом прошлого года, после полного провала генерального наступления ВСУ, предсказуемо подталкивает сражающиеся стороны к поиску “формулы мира”. Но если позиция руководства Украины заведомо не может рассматриваться как самостоятельная (на июньской конференции в Швейцарии её вырабатывали и оглашали лидеры западного блока, но отнюдь не Зеленский), то Кремль свободой принятия стратегических решений обладает вполне. И в вопросе ведения военной операции, и в вопросе выбора удачного момента для зондирования почвы о переговорах.
Официальная российская пропаганда третий год твердит, что мы, несмотря ни на что, стремимся к победе и при необходимости готовы ради неё на всё, вплоть до нанесения по врагу ядерных ударов. Пищей для пропагандистов служат периодически раздающиеся заявления различных государственных деятелей, включая первое лицо, по форме правильных и по содержанию грозных.
Однако фронт, несмотря на ряд достигнутых российской армией за последние полгода локальных успехов, продолжает “стоять”, что, в свою очередь, рождает диссонанс между речами и реальностью.
Так каким же образом высшее руководство РФ намеревается победно завершать СВО, коль скоро оно не раз и не два объявляло согражданам, что ни к массовой мобилизации, ни к милитаризации экономики и хозяйственной жизни (этих, как показала жизнь, минимум двух явно недостающих условий для решительного военного успеха) оно прибегать принципиально не намерено?
В течение последнего месяца глава российского государства как минимум трижды обнародовал своё видение контуров приемлемого для России мира.
7 июня на Петербургском международном экономическом форуме президент РФ В.Путин высказался в том духе, что боевые действия возможно остановить хоть прямо сейчас, просто вернувшись к тексту соглашений в Стамбуле, но “с учётом новых реалий”.
14 июня на встрече с руководством МИД Путин высказался более развёрнуто. Его новый мирный план, как выяснилось, предполагает сохранение украинской государственности “под ряд обещаний” Киева. Главными из которых являются политический нейтралитет Украины и отказ от вступления в НАТО плюс признание правомочности присоединения к России ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей в пределах их административных границ.
Наконец, эти же самые тезисы были опять повторены главой России в Астане на саммите Шанхайской организации сотрудничества 4 июля – и презентованы внешней аудитории как некая фундаментальная позиция России, принятие которой “той стороной” позволит немедленно перейти к процессу выработки условий мира.
Что ж, всякий ответственный государственный деятель, формулируя те или иные предложения о прекращении военных действий, должен исходить из того, что они могут быть противником пусть и не сразу, но приняты. В том числе и в полном объёме. Поэтому постараемся оценить, способно ли подобное миротворчество принести России и её народу прочный и – главное! – отвечающий её жизненным интересам мир в том случае, если в Киеве и Вашингтоне соблаговолят вдруг к Путину прислушаются.
Итак: Путин предлагает противнику мир в обмен на удержание Россией четырёх бывших украинских областей, гарантии нейтралитета и ту формулу демилитаризации и денацификации, которая была оговорена ещё в Стамбуле.
На первый взгляд, войну, по итогам которой государство прирастает новыми территориями, сложно признать неудачной.
Однако русско-украинская спецоперация – тот случай, когда решающее значение имеет всё: и реальный масштаб контролируемых Россией территорий, и характер политического режима на землях, остающихся у Украины, и тот военно-политический механизм, посредством которого руководство РФ намеревается поддерживать мир.
Напомню, что главные цели военной операции – демилитаризация и денацификация всей Украины – были объявлены президентом страны в ходе его обращения к народу 24 февраля 2022 г. Именно они преподносились (и обоснованно!) как ключевые условия стратегической безопасности России. Руководство РФ на тот момент отдавало себе отчёт, что правительство Зеленского исполнять подобные требования ни за что не согласится добровольно. Именно с целью на них “настоять” Кремль вводил на Украину свой, как выяснилось позже, весьма ограниченный военный контингент сразу по пяти направлениям: на Киев, на Харьков, на Чернигов, на Сумы, через крымские перешейки на Херсонщину и на Запорожье. План, судя по всему, предполагал быстрое занятие большей части территории сопредельного государства и его столицы, в результате чего, по логике его авторов, павшее правительство Зеленского должны были заменить собой более лояльные и дружественно настроенные к России фигуры.
Как мы знаем из дальнейших событий, глубокие просчёты на стадии планирования операции (и, прежде всего, принципиально неверная оценка русско-украинского конфликта как конфликта сугубо политического или максимум гражданского) вынудили Кремль сместить проектный вектор в пользу этнополитических решений. Причём частных. В результате проведённых в сентябре 2022 г. референдумов в состав России вернулась небольшая часть бывших новороссийских губерний и Области Войска Донского, административно включённых в советскую эпоху в Украинскую ССР. Реконкиста русских земель, юридически закреплённая осенью 2022 г., разумеется, была и остаётся крайне важна, но относительно общего замысла военной кампании присоединение подконтрольных российской армии фрагментов территорий ДНР, ЛНР, Херсонщины и Запорожья оставалось локальной победой. Ибо от главных целей СВО – демилитаризации и денацификации Украины – РФ по-прежнему оставалась далека. Что, собственно, и подтвердил весь последующий ход боевых действий.
Знакомясь с тезисами мирного предложения первого лица России, так и хочется спросить: а каким же образом нынешняя, не разбитая в пух и прах на поле боя, не сложившая оружия и не капитулировавшая Украина может сделаться вдруг антибандеровской и мирной, если её по-прежнему продолжает всеми силами поддерживать и накачивать оружием западный блок, а четыре пятых территории украинского государства уверенно удерживается войсками необандеровского режима?
Ясного ответа на этот логичный вопрос президент Путин не даёт, вынуждая додумывать. Одни эксперты пророчат начало тектонических сдвигов в ядре коллективного Запада США после гипотетической победы на президентских выборах Д.Трампа. Другие всё ещё выражают надежды на возможность заключения политических договорённостей с бывшими “партнёрами”, которые-де вот-вот “от Украины окончательно устанут“.
Истина, рождённая веками войн, гласит: земля противника всё ещё не твоя, пока на неё не ступила нога твоего солдата.
Так спрашивается: можно ли будет хоть сколько-нибудь доверять даже самым елейным заверениям Украины и её западных патронов о сокращении вооружённых сил и реабилитации русского языка в том случае, если они в силу каких-либо причин вдруг и впрямь зазвучат? Ведь сколько раз уже, начиная с 2014 года, руководство РФ хладнокровно обманывали! И с какой неподдельной горечью сетовал на этот систематический обман всё тот же Путин!
Весь накопленный за десятилетие русско-украинского противоборства опыт вопиёт, что предлагаемый Кремлём план мирного урегулирования подлинного мира русской стороне дать не может. Даже в случае подписания соглашения на условиях Путина и утраты части территорий Украина будет ощущать себя моральным победителем в тяжёлой и кровавой войне (ведь её бандеровская государственность устояла!) и примется пестовать с утроенной энергией свою антирусскую идентичность.
Хватит иллюзий: сама себя Украина не разбандерит и не разоружит, никакие сугубо политические механизмы здесь не работают. Свидетельство тому – печальная история “минских соглашений”, посредством которых руководство России в своё время надеялось приглушить ядерный реактор украинского национализма, но дождалось лишь того, что к 2022 году Украина сделалась в разы устойчивее, монолитнее, агрессивнее и сильнее.
Правде надо смотреть в лицо.
Для того, чтобы сократить военный потенциал Украины для неопасных для нас величин, России необходимо прочно взять под военный контроль её главные военно-промышленные центры, располагающиеся на юго-востоке и в центре страны, и перерезать каналы поставок западного оружия хотя бы через порты Чёрного моря, а в идеале – и через Карпаты.
Для того, чтобы сделать Украину внеблоковой и неопасной, необходимо занять Киев и, приведя к власти лояльное по отношению к России правительство, заключить соглашения не с необандеровцами Зеленского, а с ним. В качестве же действенной гарантии их соблюдения разместить на украинской территории российский военный контингент, как СССР когда-то разместил свой в Восточной Германии или в Венгрии – последней и самой упорной союзнице Рейха.
Для того, чтобы положить конец украинизации всех исторических земель Новороссии, в них (после занятия их российской армией, разумеется) необходимо будет организовать референдумы наподобие тех, что прошли в сентябре 2022 г. в Херсонской и Запорожской областях, на Луганщине и в Донбассе. Этнополитический вопрос важен точно не менее, чем геополитический. Перековка русских и малороссов в политических украинцев, приплавка их к предельно враждебной нам сегодня украинской нации должна быть прекращена. Русские земли следует и де-факто и де-юре вернуть в состав России. А русскими и по языковому составу и по духу продолжают оставаться на сегодняшний день и Харьков, и Николаев, и Одесса.
Это, замечу, лишь самый основной, базовый перечень условий, при выполнении которых украинская угроза может считаться действительно снятой с повестки дня.
Обществу нашей страны, мучительно и медленно избавляющемуся от перестроечно-ельцинского морока, следует принять за истину тот очевидный факт, что миротворчество само по себе не может служить самоцелью. Сдавшись в конце “холодной войны”, СССР с формальной точки зрения обрёл мир. Но, оглядываясь назад, всякий честный гражданин России сегодня признает, что тот “мир”, в который нас погрузили доморощенные миротворцы конца 80-х – 90-х, на деле оказался хуже и трагичнее доброго десятка войн.
Минское миротворчество 2014 и 2015 г. хотя и способствовало сохранению ДНР и ЛНР как политических образований, но ни им, ни России полноценного мира не принесло, а лишь заложило предпосылки для новой войны – куда более кровопролитной и тяжёлой.
Подлинный мир России способна сегодня принести лишь военная победа над врагом. Вопрос в другом: имеют ли её верхи политическую волю за неё по-настоящему и с напряжением всех сил бороться?
