ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИЛЕММА СТАЛИНА (к 85-летию подписания советско-германского договора о ненападении)

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИЛЕММА СТАЛИНА

(к 85-летию подписания советско-германского договора
о ненападении)

Сегодня витии антисоветизма утверждают, что заключение договора с фашистской Германией в августе 1939 года было ошибкой, а то и «преступлением» Сталина, открывшим «зеленый свет» второй мировой войне. Однако подобное суждение не имеет под собой никаких оснований: «зеленый свет» гитлеровской агрессии был открыт раньше и не нами, а западными державами во главе с Англией и Францией.

Для нас этот договор имел огромное внешнеполитическое значение, ибо мы стояли тогда перед угрозой агрессии со стороны возможной коалиции всех ведущих стран Запада, для которых это было продолжением прежней антироссийской политики. Еще на памяти был «крестовый поход» держав Антанты против большевистской России. После его провала правительства этих стран два десятилетия делали все, чтобы задушить Советское государство экономически.

Не добившись успеха на этом пути, они с 1933 года сделали ставку на Гитлера, его военную силу и агрессивную политику. Они отвергли предпринимавшиеся Сталиным в 1935–1937 гг. попытки создания системы коллективной безопасности в Европе. В 1938 году политические лидеры Англии и Франции Чемберлен и Даладье пошли во время переговоров в Мюнхене на прямой сговор с Гитлером и таким образом, вместе с правительством Польши, стали соучастниками уничтожения Чехословакии, рассчитывая при этом, что Гитлер двинется дальше на восток. По существу они «благословили» тем самым гитлеровский «дранг нах остен».

Мюнхенский сговор породил вполне обоснованное предположение Сталина, что Англия, Франция, а также и Польша, могут выступить заодно с Гитлером в случае его войны против СССР. Ход переговоров, которые велись в Москве с английской и французской военными миссиями, показал, что их правительства не намерены входить в коалицию с СССР для создания единого фронта обороны от возможной агрессии со стороны Германии. Чемберлен и Даладье, ослепленные антисоветизмом, не увидели почти очевидное: имперские интересы Германии находились в противоречии с интересами колониальных империй Англии и Франции.

Но это обстоятельство, как показали дальнейшие события, все время «держал в уме» и учитывал в своей политике Сталин. Он понимал, что Германия рано или поздно окажется в состоянии войны с Англией и Францией. И действительно, Гитлер решает начать создание «третьего рейха» не с нападения на Советский Союз, а с овладения промышленным потенциалом и другими ресурсами капиталистической Европы. Желая при этом обезопасить себя с востока, он предложил Сталину подписать советско-германский пакт о ненападении. Сталин, не видя перспективы в переговорах с Англией и Францией, принял предложение Гитлера и пошел на подписание договора с Германией.

Этот договор опрокинул расчеты англо-франко-американских империалистов и сделал невозможной антисоветскую коалицию с участием Германии. Захват Польши заставил Англию и Францию пойти на формальное объявление войны Гитлеру, которое освободило его от всех обязательств перед ними, и вместо «похода на восток» западные державы получили разгром Франции, триумфальное шествие вермахта до Ла-Манша и бомбардировки Лондона. Только тогда в британских правящих кругах стали осознавать гибельность проводившейся ими «мюнхенской» политики «умиротворения» агрессора.

Однако теперь уже Гитлер совершает оперативный просчет: недооценив силы своего стратегического противника, он готовится к нападению на СССР, чтобы упрочить геополитическое положение Германии, нарастить за наш счет свои ресурсы и утвердить господство «рейха» в Европе. Стремясь избежать при этом войны на два фронта, в мае 1941-го он пытается «переиграть» отношения с Англией, направив туда своего заместителя по партии Р. Гесса. И хотя содержание англо-германских переговоров неизвестно по сей день, есть основания полагать, что этот ход Гитлера, как прежде «мюнхенский», тоже имел успех: по свидетельству Дж. Батлера, 12 июня британское военное руководство готово было бомбить с военной базы в Ираке нефтеочистительные заводы в Баку и лишь ждало распоряжения У. Черчилля.

В результате Гитлер, упоенный легкими победами на континенте, предпринимает авантюристический «молниеносный» поход против СССР в расчете на благожелательный нейтралитет Англии и США. Но он просчитался и в этом: теперь западные державы были вынуждены повести себя иначе, нежели во времена «мюнхенской» политики. Англия заявила о поддержке Советского Союза в борьбе против гитлеровской агрессии уже на следующий день после ее начала. У. Черчилль сумел трезво оценить общую направленность внешней политики нацистов: он не без оснований полагал, что, справившись с Советским Союзом, гитлеровская клика приобретет огромные стратегические преимущества и попытается прибрать к рукам Англию с ее колониальными владениями. В дальнейшем на позицию поддержки СССР встали и США.

Таким образом, в рассматриваемой внешнеполитической ситуации западные державы, отказавшись в свое время от сотрудничества с СССР и пойдя на сговор с Гитлером, стали заложницами собственной ошибочной политики, приведшей к гитлеровской оккупации Франции и ряда других европейских стран. В свою очередь, Гитлер совершил двойной просчет, недооценив оборонный ресурс Советского Союза и не сумев, кроме того, избежать войны на два фронта. Эти просчеты стали роковыми для Германии, приведя ее к сокрушительному поражению.

Разговоры же о неких «ошибках» и «просчетах» Сталина по меньшей мере безответственны, – его политика в этой сложной ситуации была абсолютно безошибочной. Не встретив поддержки со стороны Англии и Франции своих усилий по созданию системы коллективной безопасности в Европе, Сталин строит внешнюю политику так, что вместо единого антисоветского фронта западных держав становится фактом антигитлеровская коалиция СССР, США и Англии. Договор Сталина с Гитлером о ненападении сыграл здесь ключевую роль. Наш отказ от его подписания побудил бы Гитлера к партнерству с западными державами и к новому «мюнхенскому» сговору с ними – теперь уже за счет Советского Союза. Такая политическая комбинация в то время была наиболее вероятной.

С учетом этого подписание советско-германского договора следует расценивать как гениальный внешнеполитический шаг Сталина, позволивший (1) не допустить образования антисоветской коалиции стран Запада и (2) отодвинуть начало войны почти на два года. Оба результата станут потом важнейшими условиями нашей победы. Кроме того, подписание этого договора способствовало нейтрализации Японии в войне СССР с Германией. По словам генерала П. А. Судоплатова, «Советский Союз, подписав известный пакт о ненападении с Германией и секретные протоколы к нему, превратился в крупнейшую мировую державу, чьи действия с 1939 года на международной арене предопределили исход второй мировой войны и весь характер мирового развития в 40–50-е годы».

Наивысшей оценки заслуживают и другие акции предвоенной внешней политики Советского государства: дипломатические ходы Сталина были удивительно точными. Так, сегодня известно, что незадолго до войны Ф. Рузвельт заявил на секретном совещании: если Гитлер нападет на Россию, мы будем помогать Сталину, но, если нападет Сталин, мы будем помогать Гитлеру. Тогда появляется знаменитое Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, не оставившее гитлеровцам никакой надежды представить Сталина агрессором и склонить англичан и американцев к совместным действиям. После 22 июня, обосновывая необходимость поддержки Советского Союза в войне с Германией, правительства Англии и США будут опираться на тот факт, что «СССР стал жертвой неспровоцированной агрессии».

Впрочем, Гитлер, рассматривая войну против СССР как средство сокрушения славянской цивилизации и установления глобального господства Запада под эгидой «третьего рейха», не терял надежды на создание коалиции с Англией и США даже во время войны с Советским Союзом, особенно когда наши войска вышли на просторы Европы. Он до последних дней бросал все, что у него оставалось, против нас, ибо все еще верил, что у наших западных союзников соображения цивилизационной солидарности возьмут верх. Особенно его вдохновило известие о смерти Ф. Рузвельта, последовавшей в апреле 1945 года: у него появилась надежда на крутой поворот в политике американского руководства. Надежды Гитлера оправдались лишь после нашей Победы, с началом «холодной войны» Запада против СССР. А тогда, в предвоенные годы, Сталин сумел помешать созданию единого антисоветского фронта.

В связи с договором Сталина упрекают в том, что поставками зерна, нефти, редких металлов он помогал Гитлеру создавать стратегические запасы, которые были использованы в войне против СССР. При этом «забывают», что взамен к нам поступали позарез нужные нам новейшее промышленное, кузнечно-прессовое оборудование, локомотивы, турбины, станки, моторы, и даже военная техника – корабли, боевые самолеты, образцы полевой артиллерии, танков вместе с формулой их брони, новейшие приборы и т. д. Так что каждый из партнеров по договору достигал своей цели, выполняя его условия. Отметим кстати, что наш баланс в предвоенной торговле с Германией оказался положительным, т. е. мы успели получить по договору больше, чем они.

Разумеется, никакой «иррациональной» веры Сталина в то, что Гитлер будет соблюдать подписанный договор, не было, о чем есть и прямые свидетельства очевидцев. В. П. Пронин, в то время председатель исполкома Моссовета, присутствовал 26 августа 1939 года на ужине в честь подписания договора: «Едва закрылась за Риббентропом дверь, как Сталин, <...> обращаясь к нам, сказал: «Этой сволочи нельзя верить ни единого дня».

Советской руководство в полную меру воспользовалось отсрочкой начала войны Германии против СССР. Опираясь на результаты индустриализации, оно энергично крепило обороноспособность страны. С 1939 года резко возросли ассигнования на оборону, прирост продукции оборонной промышленности втрое превышал общий промышленный рост. Вдумаемся в такой факт: в 1929 г. у нас не было ни тракторов, ни танков, ни самолетов, – все это появилось на протяжении одного десятилетия. К началу войны в боевом строю уже стояли 23 000 танков и 24 500 самолетов различных типов. По словам Г. К. Жукова, «И. В. Сталин сам вел большую работу с оборонными предприятиями, хорошо знал десятки директоров заводов, парторгов, главных инженеров, встречался с ними, добиваясь с присущей ему настойчивостью выполнения намеченных планов».

Развивалась технико-технологическая база военного производства, велась интенсивная разработка новейших образцов оружия и боевой техники, которые немедленно запускались в производство. Две трети новых видов вооружения были созданы под суровым контролем Сталина за три предвоенных года. Он вовремя понял, что «богом» современной войны является артиллерия, – ее создавали особенно успешно. Достаточно упомянуть единственный в мире реактивный миномет «катюша», с которым столкнулся вермахт в первые же недели войны на нашем фронте. С самого начала и до конца войны, – подчеркивал маршал К. К. Рокоссовский, – «наша артиллерия по своим качествам, по уровню подготовки офицеров и всего личного состава была намного выше артиллерии армий всех капиталистических стран».

Сталин также считал, что надвигающаяся война будет «войной моторов». Именно он незадолго до ее начала добился запуска в серийное производство новейших танков Т-34 и КВ, аналогов которым по проходимости, броневой защите и мощи вооружения не было ни в одной другой армии, что признавал впоследствии генерал-фельдмаршал Клейст: «Т-34 был лучшим в мире». Именно Сталин настоял на запуске в производство самолета-штурмовика, «летающей крепости» ИЛ-2, – ничего подобного у немцев не оказалось. Другое дело, что новейших танков и самолетов у нас было тогда недостаточно. Но их производство успешно развивалось, и в ходе войны на поток ставился выпуск все более усовершенствованных моделей, в то время как гитлеровская производственная система конкурировать в этом со сталинской не смогла.

Численность Вооруженных Сил СССР с сентября 1939 г. возросла почти вдвое и к началу войны достигла 5,3 млн. Было сформировано свыше 100 новых дивизий. В армии формировались механизированные корпуса. Открывались новые военные училища. По всей стране была развернута работа по физическому воспитанию молодежи и изучению молодыми людьми основ военного дела. В Осоавиахиме на 1 апреля 1940 года состояло 13,5 миллионов человек, из них сотни тысяч получили военно-спортивную квалификацию. Школа и трудовые коллективы воспитывали чувство любви к Советской Родине. Укреплялось братство всех народов страны.

Таким образом, советское руководство энергично, особенно в последние предвоенные годы, крепило обороноспособность страны. Однако до начала гитлеровской агрессии мы не смогли полностью ликвидировать отставание в военно-промышленной сфере. Германия приступила к массовому производству артиллерийских орудий и танков еще в начале 20-х годов, тогда же там была создана авиационная промышленность. А у нас эти отрасли производства появились по существу только в результате индустриализации. Поэтому мы постоянно находились в жесточайшем цейтноте.

Кроме того, к лету 1941-го на Гитлера работала промышленность оккупированных им стран с населением около 370 миллионов. Чешские заводы производили все автоматическое оружие, пушки и бронетранспортеры. Французские предприятия производили оборудование для артиллерийских орудий и самолетов. Вся механизированная громада вермахта приводилась в движение румынским бензином. Оккупированные страны обеспечивали немецкую армию продовольствием. В ее распоряжении оказалось вооружение и снаряжение 180 дивизий Франции, Бельгии и других европейских стран. В ее составе были венгерские и румынские, болгарские и испанские, итальянские и бельгийские, голландские и датские, финские, шведские и норвежские, польские, эстонские и другие воинские формирования. Все это и обеспечило Германии значительное превосходство в силе в начале войны.

Итак, факты предвоенной истории свидетельствуют как о масштабах и темпах подготовки страны к обороне, так и о том, что сталинское руководство крепко держало руку на пульсе мировых событий.

В. А. Туев,

доктор философских наук, профессор.

Ленинград